За время интервью с Денисом Никифоровым меня несколько раз посетила мысль — как жаль, что бумага не умеет передавать живые человеческие эмоции и интонации. Интеллигентный и яркий на театральной сцене и киноэкране, он такой же и в жизни: остроумный рассказчик и интересный собеседник.  Признание широкой аудитории Денис Никифоров получил благодаря главной роли в фильме «Бой с тенью», который вышел на экраны в 2005 году. С тех пор его кинокопилка пополнилась большим количеством работ, а в 2013-м актёр получил одну из главных ролей в сериале «Молодёжка», который, благодаря высоким рейтингам, задержался на экране на целых пять лет.

Денис, актёрская профессия — для людей c амбициями. Вы, когда решили стать актёром, были уверены, что всё получится?

 Конечно, нет. Это был юношеский романтизм, но, в общем-то, он и привёл меня к тому, что я имею. Был случай, когда у меня, как у абитуриента, брали интервью как раз по этому поводу. Прямо при поступлении, в Камергерском переулке, около Школы-студии МХАТ. Я тогда сказал такие слова: «Старики уходят, молодёжь приходит, всё в этой жизни меняется. Думаю, что будет и работа, и место актёрское под солнцем». Сказал, но не был, конечно, уверен. После этого разные ситуации случались в жизни. Меня, например, не брали ни в один театр после показов, потому что такие юные герои у всех уже были, а быть вторым или третьим не очень хотелось мне. Играть зайчика в пятом ряду в детских спектаклях тоже не хотелось. А когда я поступал в Щукинское училище, мне вообще сказали, что заниматься этой профессией мне не стоит. К счастью, на тот момент меня уже готовы были взять на свои курсы замечательные педагоги, поэтому это не выбило меня из колеи.

И выбор пал на Школу-студию МХАТ?

Не сразу. К тому моменту я уже отнёс документы в Щепкинское училище, куда меня взяли со второго тура, и спокойно отдыхал дома. Ну, представьте себе! Мне 16 лет, я окончил школу, меня приняли в театральный институт с первого раза, впереди высшее образование! Класс! Помню, позвонил родителям из таксофона, сообщил им приятную весть — и плюю в потолок. И тут раздаётся звонок из школы-студии и мне говорят: «Денис, а куда вы пропали, почему не пришли на экзамены?» Я говорю: «Да, собственно говоря, мне это не нужно, я уже поступил».  Они говорят: «Да, а куда?» Я отвечаю: «В Щепкинское училище».  Они: «Да? Ну спасибо, до свидания». Проходит два дня — звонят опять. Я говорю: «Да что ж вы так прямо до меня докопались-то?» А они в ответ: «Извините, Олег Павлович Табаков хочет с вами поговорить». Вот тут меня шибануло! В общем, договорились, что я приеду на кафедру, где у него будет приём спектакля. Как сейчас помню, назывался он очень забавно — «Погребённое дитя», а играли там Слава Бойко и Олег Тополянский. И с мыслью о том, что сейчас меня прикопают, я пришёл в учебный центр школы-студии… Захожу, там стоят два моих друга — Алёша Дубровский, которого тоже уже взяли на курс в Щепкинское училище, и Денис Рожков, поступивший к замечательному педагогу Павлу Осиповичу Хомскому. Я спрашиваю: «А вы-то что здесь делаете?» Они говорят: «Нас Табаков на разговор вызвал». И тут выходит Олег Павлович с Мариной Вячеславовной Зудиной. Она ему бананчики даёт: «Олег Палыч, поешьте, пожалуйста…» И вот он с бананом стоит, говорит с нами… Узнал, у кого какие планы, кто что думает о дальнейшей учёбе…  И его заключительная фраза, прозвучавшая в этом разговоре, произвела на меня такое впечатление, что определила всё в моём поступлении и дальнейшей жизни. А звучала она так: «Я вам не даю никаких карт-бланшей, вы на общих основаниях будете проходить конкурсы и сдавать экзамены. Но я вас хочу спросить — вас что, там больше любят что ли»?

И что было дальше?

Через несколько часов я забирал документы из «Щепки», в которую меня уже фактически зачислили, пообещав, что экзамены мне придётся сдавать только в качестве формальности! Там все на ушах — куда, почему, за что? Но решение было принято. И вы знаете, Табаков действительно не давал карт-бланш! Он не обещал, что мы попадём на курс. Он, наоборот, говорил: «Вы придёте, будете читать, писать сочинение, сдавать историю и литературу…» Так оно и случилось, но в школу-студию я поступил. Хотя поступить в театральный институт — не значит его окончить. Есть такая прекрасная фраза в артистических вузах: на первом курсе — все народные, на втором — заслуженные, на третьем — просто артисты, а на четвёртом — никто. И это так и есть! Вроде как на четвёртом курсе должны быть все козырьки, ан нет, именно в этот период и начинается всё с нуля: в новый театр приходишь — всё сначала, в новую картину — опять что-то кому-то доказываешь! К счастью, Олег Павлович взял меня к себе в театр, и со второго курса я уже играл там. Вот именно тогда, наверное, у меня впервые появилась уверенность в том, что задержусь я в этой профессии надолго, что, собственно, и произошло. В итоге в театре Табакова я отработал 25 лет.

Как удавалось совмещать театральную деятельность со съёмками в кино?

К кинематографу у меня была долгая дорога. Я был самым играющим актёром в театре, в месяц у меня получалось около 22–25 спектаклей, и выбраться из этого графика было очень сложно. В 1998 году худсовет «Мосфильма» утвердил меня на главную роль в фильме режиссёра Николая Лебедева «Звезда». Это было потрясающее предложение для молодого актёра, да ещё и госзаказ, который подразумевал получение Государственной премии. В общем, вся эта история могла стать очень неплохим началом, но мне пришлось отказаться, потому что меня не отпустили из театра.

Табаков был против?

Он не знал! Думаю, приди я к нему с этим вопросом, он бы меня отпустил. Не отпустил не он, а директор театра. Причина — «у тебя очень много спектаклей, как ты собираешься их играть?» — была тоже не особо понятной, потому как съёмки фильма проходили в Звенигороде, который находится в 20 минутах езды от Москвы по Киевскому шоссе, и я успевал бы вернуться на все вечерние спектакли. Но случилось так, как случилось, бог с ним! Значит, не то время, не та картина. Кстати, в итоге сыграл в ней мой большой друг, замечательный товарищ и партнёр Игорь Петренко. Прекраснейший актёр, я его обожаю, мы с ним дружим и идём вместе по жизни, отбирая друг у друга роли. (Смеётся.) Мы вместе пробовались и на «Водителя для Веры», и на «Кармен», и на «Волкодава». И никогда у нас не было конфликтов из-за этого!

Вашим звёздным часом стал фильм «Бой с тенью», который обрёл невероятную популярность как только вышел!

Да, и мой приход в эту картину был достаточно забавным. Это был 2004 год, я собирался в отпуск в Турцию. Побрился налысо и готовился к отлёту. И тут мне звонит моя подруга Наташа Троицкая, замечательный кастинг-директор, и говорит, что режиссёр Лёша Сидоров, который сделал «Бригаду», снимает новый фильм — про боксёра, молодого пацана, и что было бы хорошо мне заехать на «Мосфильм» и с ним переговорить. «Бригада» на тот момент просто звенела, практически все без исключения были фанатами этой картины, и тут подворачивается такой шанс, а мне, как назло, в отпуск. Я говорю: «Наташ, я завтра улетаю, сегодня еду за документами, мне вообще никак». Она говорит: «Ну проедь ты как-нибудь мимо!» В итоге я забрал документы для поездки и на обратном пути заскочил на «Мосфильм». Подхожу к Сидорову. Сидит Лёша, смотрит на меня и говорит: «А че побрился»? Я говорю: «Да так, ради прикола, сейчас в Турцию отдыхать улетаю, пусть башка позагорает». Он говорит: «Понятно, значит, такой же балбес, как и я». А он тоже лысый был. Потом он спрашивает: «А есть с собой какие-то фотографии»? Я говорю: «Ну есть» — и даю ему два паспорта, загран и обычный, я их как раз забрал к завтрашнему отлёту.  Он говорит: «Ну ясно, давай возвращайся из Турции, после отдыха приходи — попробуемся». Когда я вернулся, мы попробовались с Леной Пановой и Ванькой Макаревичем. С Леной-то нам особо и пробоваться нечего было, потому что она училась на курс младше меня, мы знали друг друга очень давно и очень хорошо. Ну что нам, школа-то одна, педагоги одни и те же… И сыграть какую-то любовь было совсем несложно, тем более мне Панова нравилась, и многие даже говорят, что моя жена Ира и Лена похожи… Кстати, в этом фильме я оказался тоже благодаря похожести.  Наташа нашла меня после того, как Сидоров показал ей диски с Константином Дзю, с которым мы впоследствии познакомились и стали добрыми друзьями. Собственно, благодаря именно внешнему сходству с ним я и попал в этот фильм. Мы действительно похожи и папам с мамами просто должны за это!

Голова от успеха не закружилась после выхода фильма? Вы же в одночасье стали любимым киногероем огромного количества зрителей!

Мне отбили это головокружение ещё во время учёбы. На втором курсе. Отлично помню эту историю. Три-четыре раза в год в школе-студии устраивались самостоятельные показы, на которых ты должен был сыграть что-то перед студентами всех курсов, постановщиками, актёрами, педагогами… Для своего очередного показа я выбрал «Ревизора» Гоголя и очень неплохо сыграл Хлестакова. Весь институт стоял на ушах, мне говорили: «Никифоров, ты гений!» Ну и началось! Голова, как вы говорите, закружилась от успеха, я улетел в облака… Правда,  длилось это состояние совсем недолго, потому что спустя некоторое время Олег Павлович позвал меня на разговор… В качестве предыстории расскажу, что в начале 1968 года  Табаков сам сыграл Хлестакова на сцене пражского театра. Несмотря на то что он играл эту роль на русском, а остальные актёры — на чешском, спектакль стал невероятно успешным… В общем, какое-то время Олег Павлович мне об этом рассказывал, а потом сказал офигительную вещь: «Динь, ты молодец, но! Лучше меня Хлестакова не сыграет никто»! И он меня просто сбил этой фразой! Я, как пикирующий бомбардировщик, с облаков падал на землю. А Олег Павлович продолжил: «Денечка, давай-ка носяру-то подопусти немножечко, и будем заниматься дальше профессией и делом. У тебя впереди ещё очень много хороших ролей и хороших работ, запомни это!» И вот за это наставление я Табакову премного благодарен!

Стали к себе более критично относиться с этих пор?

Честно сказать, я вообще отношусь к себе объективно. Я третий «Бой с тенью» посмотрел уже отстранённо, как зритель, наверное, только раз на 50-й. Случайно поймал его, включил телевизор — идёт. Думаю, дай посмотрю, что мы там наснимали. И впервые за всё время посмотрел этот фильм безотносительно себя. И знаете, что я понял? Мы сняли охренительное кино! Охренительное! Я наконец оценил фильм в целом. А первые 49 раз искал ошибки. Ни чьи-то, а свои. И так каждый раз, с любым фильмом, в котором я снимался. Десятки просмотров для поиска ошибок, даже если знаю, что картина хорошая, и только потом отстранённый просмотр. За всё время мне стыдно, если честно, только за один свой фильм. И то в произошедшем с ним нет моей вины. Я соглашался на один сценарий, а когда приехал на площадку, понял, что сценарий переписали. Правда, понял я это только на второй день, поэтому пришлось в этом безобразии участвовать.

Денис, каждая роль наверняка позволяет получить актёру какие-то новые знания и навыки. Вы научились многому благодаря героям, которых сыграли?

Безусловно! В этом и есть кайф и интерес нашей работы. Новые места, новые профессии… Помимо того что тебе требуется непосредственно для роли — знание профессии или вида спорта, — ты должен и на площадке быть профессионалом. Чем ты профессиональнее, тем быстрее идёт съёмка и весь процесс, что, конечно же, очень ценно. Тем более на киноплощадке. Есть ведь разница, с первого дубля актёр сделает то, что от него требуется, или с 15-го? И нет ничего удивительного в том, что потом именно с  актёрами, которые всё делают быстро и чётко, режиссёрам и дальше хочется работать. Поэтому нужно включать максимум своего внимания, интересоваться не только своей профессией и не только себя, любимого, лелеять на съёмочной площадке или театральной сцене, но и помогать оператору, звуковикам и всем тем, кто причастен к работе. Нужно знать, какой объектив стоит в камере, на какую точку выйти на сцене, чтобы световику не пришлось лезть на портал и двигать фонарь на 15 см лишь потому, что ты не можешь сделать один шаг вперёд…  Это командная, ансамблевая работа, и ей нас тоже учил Олег Павлович. Это нюансы, но из них складывается хороший рабочий день.

Но ведь именно этому, наверное, учат и в институтах?

 Нет, здесь необходимо самообразование. Особенно когда дело касается того, что происходит на киноплощадках. Даже во ВГИКе не учат киноактёров. Там вообще с актёрским факультетом сейчас беда. Педагоги хорошие остались, наверное, только на курсе Ясуловича, и это всё. Когда мы учились, помню, в мастерской Баталова преподавал Михаил Андреевич Лобанов. Вот это был курс! Это был офигенный курс! А сейчас — единицы! Нет, многие выпускники ВГИКа — это потрясающие артисты, я ни в коем случае не хотел бы никого оскорбить! Но это всё-таки Институт кинематографии, а актёрские факультеты сильнее, конечно, в театральных вузах. Но тому, о чём я сказал выше, и в театральном не учат. Правильному мизансценированию — да. Непосредственно основам театрального образования и искусства — да. Конечно же, все знают, что нельзя поворачиваться спиной к зрителю, что люди должны видеть твои глаза и твоё лицо, что никогда нельзя смотреть в пол… А вот дальше всё зависит от тебя самого. Актёрская профессия позволяет приобрести много дополнительных знаний, которые никогда не бывают лишними.

Ну а если подробнее остановиться на погружении в роль и образ своего персонажа… Ведь для того, чтобы сыграть хорошо и правдоподобно, ты должен знать все тонкости и нюансы, допустим, профессии своего героя?

Ты должен не то что многое знать, ты должен эту профессию изучить досконально! Когда я готовился к «Бою с тенью», тренировался у замечательного боксёрского комментатора, который сам в прошлом боксёр, Владимира Ильича Гендлина. И он на полном серьёзе сказал мне: «Денечка, давай выставим тебя на первенство Москвы по боксу?» Я добился того, что мой тренер, который занимался со мной всего полгода, предложил мне это. Понимаете, какая колоссальная работа была проведена? Я очень большой самоед, я ненавижу себя, я начинаю себя просто жрать в те моменты, когда у меня что-то не получается, нервничаю, психую… Об этом все прекрасно знают, и меня в этот момент никто не трогает. Вот что такое для меня погружение в роль. А для кого-то погружение — это совсем другое. Знаете, из разряда «не трогайте его, он погрузился в роль». Бред! Это не погружение на подводной лодке, которое длится 20 минут до глубины 400 м медленно и плавно! Ты должен уметь включаться и выключаться моментально. А для этого нас Олег Павлович ещё одной классной штуке научил. Все говорят, что актёрские штампы — это гадость, это неправильные вещи! Нет, это офигительная вещь! Только у плохого актёра этих штампов три, а у хорошего, как считал Табаков, их должно быть 3033. И в необходимый момент ты достаёшь нужный штамп из загашника,  вынимаешь из своей души, и знаешь, как правильно им воспользоваться. Поэтому надо нарабатывать штампы, как бы это глупо ни звучало, копить их и пользоваться ими умело. Как говорит мой бывший художественный руководитель, замечательнейший актёр и режиссёр Владимир Львович Машков, актёр — это багаж неприятностей. Чем у тебя больше в багаже этих неприятностей и знаний этих неприятностей, тем ты круче.  А чем ты круче, тем ты квалифицированнее как актёр и просто специалист.

Театр или кино? Что ближе вам? Что проще, а что сложнее?

Это абсолютно два разных вида искусства. Я не могу выделить одно из них, так как мне и то и другое безумно нравится. Но сложнее, я думаю, театр, потому что в кино пару минут, ну максимум пять минут идёт сцена. В театре всё по-другому,  конечно. Там нужно жёстче держать предлагаемые обстоятельства, и весь спектакль вести, если у тебя главная роль. Так что два часа плюс-минус твоего непрерывного проживания ситуации — это обычная вещь для театра. В кино и сцены покороче, и энергозатрат меньше, но зато больше экстрима. В минус 30 залезть в воду — это кино. Как выбирать из этого — я не знаю, поэтому пока будет у меня получаться совмещать и то и другое, я буду это делать.

Денис, вы боксёр в фильме «Бой с тенью», тренер хоккейной команды — в «Молодёжке». Интересно, а как у вас обстоят дела со спортом в обычной жизни?

Спорт в моей жизни был всегда. В хоккей и футбол с дворовыми пацанами я играл с раннего детства — летом в «коробке» при ЖЭКе мы гоняли в футбол, а зимой — в хоккей. Там я впервые и встал на коньки. Так что когда пришёл в «Молодёжку», обладал некими навыками. Но, конечно, с момента съёмок мои умения вышли на новый уровень, ведь перед каждым сезоном в течение месяца, а то и дольше у нас была подготовка на льду. Мне было попроще, чем остальным ребятам, я не играл действующего хоккеиста! А вот им приходилось по 12 часов в день кататься на коньках! Ну а если вспоминать школьные годы, то там была лёгкая  атлетика, потом карате, картинг, парашютный спорт…

Парашютным спортом, я слышала, вы занимались достаточно серьёзно…

Увлекаться парашютом я начал благодаря пионервожатому, которого звали Сергей, — именно он научил меня укладывать парашют и отвел на аэродром Волосово, где я совершил свои первые прыжки. Потом был достаточно долгий перерыв — к этому спорту я вернулся уже в 2005 году, пройдя программу обучения, которая позволила освоить технику свободного падения и много других интересных вещей.

С рождением детей пришлось отказаться от опасных увлечений? Вообще, изменили ли вас дети?

Появились другие жизненные приоритеты. Первые года три я не то что от прыжков отказался, я даже с друзьями не виделся — было просто не до того. Да, естественно, дети меня изменили: ответственности стало больше, да и взгляды на жизнь полностью поменялись. Думаешь теперь не о себе, а о них, переживаешь за то, что их ждёт впереди. Помню, когда Ира была беременна, я сильно паниковал, понимал, что скоро наша жизнь изменится, думал, как мы будем жить, когда родятся дети. Но как только взял их на руки, испытал настолько сильные эмоции, что все страхи отошли на второй план.

Вы строгий папа?

Да, я строгий нетерпеливый папа. Я учусь быть более терпеливым и снисходительным и не замечать какие-то мелкие детские шалости, но с понятиями, которые нужно вложить ребёнку в голову с детства, у нас строго. Есть незыблемые вещи, которые прививаются с рождения, например, уважение к старшим, «относись к людям так, как ты хочешь, чтобы относились к тебе» и так далее. Я никогда не сюсюкался с детьми, ни с дочерью, ни с сыном — я всегда с ними разговаривал нормальным, правильным русским языком. Нюни и сопли — это не со мной, для этого есть мама и бабушки. Папа должен быть папой. Пусть меня боятся, пусть меня считают плохим полицейским в этой семье, но я думаю, что в итоге это принесёт плоды.

Папа поругает, мама пожалеет? Так получается?

Папа не ругает без причины — такого никогда нет. Но если папа ругает, то ругает конкретно. За семь лет я единственный раз использовал ремень. Да, было. Но была и причина, а потом разговор с сыном. И я спросил у него: «Сын, ты понял, почему и за что я это сделал?» Он говорит: «Да, я всё понял, папа». И к этому разговору мы больше не возвращались. Не, я безусловно, очень любящий папа, и сейчас мы договорились с детьми, что больше я не буду на них кричать. Но они знают, что молчание папы — это хуже, чем крик. Я им говорю: «Вам же и я, и мама читали сказку Пушкина про золотую рыбку? Вот теперь вспомните последние слова из этой сказки, последние строчки. А я вам напомню: „Ничего не ответила рыбка, махнула хвостиком и ушла в глубокое море”».

Задумались?

 Задумались. Посмотрим, как будет дальше.

А чем они у вас увлекаются?

Ну до всей этой ситуации дочь занималась очень неплохо танцами, брала призовые места. Сейчас перешли на онлайн-занятия, но это, конечно, не то. Любое сценическое творчество онлайн — это неправильно. Это должно быть здесь и сейчас. Ты же чувствуешь, когда приходишь в театр, эти вибрации… Через экран они не передаются. Почему до сих пор театр жив? Потому что люди идут за «здесь и сейчас». Действие происходит перед тобой. Люди плачут и смеются перед тобой… И если они это делают классно, мастерски, то ты выходишь даже с грустного спектакля с ощущением того, что ты хочешь сделать что-то сам — доброе, большое и светлое. А Сашка у меня занимался хоккеем в «Крыльях Советов». Но там сейчас тоже всё остановилось, и ребята форму теряют. Я не могу постоянно на него давить, наблюдать за ним. Конечно, он делает дома что-то, но это не то. Нужен лёд, нужна практика, нужно присутствие личное на тренировках. И как бы ты там ни тренировал свой дриблинг, это всё равно не то. В хоккее главное — команда, так же, как в театре и танцах. А командный дух онлайн не передаётся.

Дети как друг с другом ладят? Стычки случаются?

Они мальчик и девочка, замечательные брат с сестрой, и у нас табу на рукоприкладство по отношению к женщине. Сын знает, что если он хотя бы пальцем сестру тронет, то получит от меня. Нет, ну когда играют, то, конечно, побороться, сестру придавить — это с радостью. Но только в шутку! Они очень дружны, и для нас это прям спасение. Когда ребёнок один, ему скучно. А этим нет. Хотя у нас семья вообще дурная, нам скучно не бывает, мы сами себя развлекаем. Улыбок у нас больше, чем слёз.

А животные есть в доме?

 Кошка и кот. Кошке уже 12 лет. Мы её завели с женой после первого года совместной жизни. И вот, слава богу, она до сих пор с нами. Зовут её Стефанида, ну или Стеша. А второго взяли в сентябре. 24-го числа, накануне своего дня рождения, супруга вышла из дома, чтобы отвезти детей на тренировки. У нас около дома много кошек живёт, построен даже кошачий домик специальный. Так вот они подходят к машине и слышат кошачий писк. Котёночный! Понимают, что где-то рядом, но найти не могут. Дети — под машину, туда-сюда, к кошачьему домику бегают — никого!

Неужто под капот забрался?

Точно! Уже прохладно было на улице, и похоже, кошка занесла малыша под капот и там оставила. Я Ире всегда напоминаю проверять машину, когда холодно, потому что кошки забираются поближе к двигателю греться. У меня большой «Форд», и когда ребята на сервисе открывают капот, там прям видны следы от когтей. Ну знаете, когда кошки мурлычат, они выпускают коготки и топчут лапками… В общем, Ира открывает капот, а перед ней сидит милейшее создание с сердечком на груди. Звонит мне (меня не было, я был на съёмках в Крыму), говорит: «Папа! У нас пополнение в семействе». Я говорю: «В смысле?» Ну, в общем, посмеялись, обсудили, и котёнок остался жить у нас. В августе ему уже годик исполнится. А назвали его мы сложным именем — Генри Ричард Форд Львиное Сердце. Генри Форд — потому как нашли его под капотом «Форда», а Ричард Львиное Сердце — потому что сердечко у него на груди.

Денис, вы состоявшийся актёр, которого знает и любит уже несколько поколений зрителей. Кому из учителей вы особенно благодарны за это?

Когда я пришёл на подготовительные курсы Школы-студии МХАТ, моим педагогом стал Михаил Андреевич Лобанов — потрясающий человек, который научил меня в этой профессии практически всему. Ну и я у него научился. Как говорил Олег Павлович: «Я не могу вас ничему научить, вы можете у меня научиться». На основе этих курсов выбирался костяк для дальнейшей работы. Там можно было понять, какие здесь требования, какая дисциплина, какие правила человеческого общения и выживания на курсе. Мы уже все прекрасно знали институт, знали своих старшекурсников, знали педагогов. Мне повезло — я учился театральному искусству пять лет, а не четыре года, как все. И люди, которые дали мне в этой профессии всё, — это Олег Павлович Табаков, Михаил Андреевич Лобанов и Алексей Александрович Селивёрстов. С Лёшей Селивёрстовым у меня были, наверное, более трогательные отношения, чем с остальными… Мы дружили с ним. И когда его не стало (он умер в день экзамена по танцам), наш экзамен перенесли на четыре часа, потому что девчонок было не успокоить. Это был удивительный человек, которого любили все. И я даже сейчас, спустя столько лет, не могу говорить об этом спокойно… Вот эти три человека, наверное, сформировали меня и как актёра, и как личность, дали человеческое образование. А в нашей профессии нужно скорее человеческое образование, чем актёрское. Просто относитесь к людям так, как хотите, чтобы относились к вам, и тогда у вас всё получится!

текст:
Екатерина Куцанова
фото:
архивы пресс-служб