Мое детство прошло в городе Ижевске – это столица Удмуртии. Поход в цирк был единственным желанным подарком на Новый год. Невероятные эмоции, восторг и восхищение добрыми и умными животными, удивительными жонглерами и смешными клоунами, смелыми и потрясающими воздушными гимнастами. От этого всего захватывало дух, сразу же появлялось настроение праздника. Все это можно было получить только здесь, в цирке.

Могла ли я тогда представить себе, что через много лет смогу побывать в этой магии изнутри благодаря встрече с Великими цирковыми артистами, представителями знаменитой цирковой династии, народными артистами России и, по удивительному совпадению, народными артистами Удмуртии (!), обладателями двух мировых рекордов книги Гиннеса — Эдгардом и Аскольдом Запашными в самом большом цирке Европы, в Москве? Нет, конечно, нет! Но чудеса случаются! И всегда под Новый год!

Эдгард, Вы являетесь директором Большого Московского цирка на проспекте Вернадского. Первый вопрос к Вам. Раньше цирк был единственным долгожданным мероприятием в новогодние каникулы. Сегодня огромное количество елок и ледовых шоу, которые соревнуются друг с другом за право первенства. Как вам удается не только достойно держать конкуренцию, но и быть на высоте?

Э.: Я всегда пытаюсь рассуждать объективно. Будет неправильно сказать, что сейчас в корне все изменилось. Мне только что позвонили люди из Саратова и сказали, что у них в городе на Новый год сходить некуда. А ведь это наша большая страна! Понятно, что количество развлечений, которые существуют сегодня в больших городах, не отражает ситуацию в стране в целом. Крупные города — это особая площадка. В регионах все совсем по-другому. Конечно, индустрия развлечений дала большие плоды. Множество площадок представляют какие-то шоу и борются за свое развитие. Я убежден, что все это будет развиваться еще долго и долго. Одно остается здесь неизменным — это качество. Если ты представляешь качественный продукт, то ты соберешь зрителя даже в пустыне. Если ты добросовестный производитель определенного контента, то у тебя есть все шансы быть успешным на ближайшие годы. Мы с братом уже 12 лет являемся лидерами продаж не только в Москве, но и в России. На протяжении года мы встречаем около 700 000 зрителей, и только за новогодние праздники еще около 300 000 зрителей приходят на наши шоу.

Вы с Аскольдом представители самой известной цирковой династии, ее яркие представители в четвертом поколении. Вы продолжаете дело семьи, и это очень ответственно. Как у вас получается держать взятую ими высоту?

Э.: Да, действительно, династия Запашных очень большая. У нас множество племянников, двоюродных братьев и сестер; кто-то уже закончил работать в цирке, кто-то еще работает, но, конечно, самыми яркими представителями сегодня являемся мы с Аскольдом. Я не умаляю достижений других артистов, просто мы с братом уже выполнили тот объём работы по узнаваемости, который не выполнили еще остальные, но я искренне им этого желаю. Залог успеха зависит не только от того, что и как ты делаешь, но еще и от узнаваемости. Ты можешь создать качественный продукт, но, если ты не знаешь, как его преподнести зрителю, можешь потерпеть фиаско. Я осознал это очень рано. Именно я из нас двоих понял, что нам надо раскручиваться и заниматься не только манежем, не только творчеством, но и параллельно выполнять вторую очень сложную работу по продвижению того, что мы делаем, и даже работать на опережение. Потому что я вижу: лишь немногим в цирке удалось стать настоящими звездами; но, став ими, они получили все! В цирке есть большое количество трудяг, с которых я, будучи еще ребенком, брал пример; но вот они закончили работу — и больше о них никто не вспоминает. Широкая публика не знает их имен, например, таких прекрасных жонглеров, как Сергей Игнатов, Евгений Биляуэр. И это большой минус. Может быть, их это и устраивает, не все люди хотят быть звездами, но мы с братом поставили себе такую задачу — мы обязательно должны выйти на другой уровень. Мы сильно от этого пострадали. Многие наши коллеги критиковали нас за это. Говорили, что братья Запашные пиарятся, а лучше бы больше занимались манежем. Я никогда с этим не соглашался. Я всегда себе в качестве примера ставил Юрия Никулина, Олега Попова, Маргариту Назарову, которым творчество не мешало совмещать и цирк, и кино, и мультфильмы.

Какие слова вашего отца, Вальтера Запашного, стали главными и ведут вас по жизни?

Э.: Он всегда нам говорил, что мы с братом должны быть вместе, что мы должны быть единым целым и относиться друг к другу с пониманием. Это даже не слова, это была такая его установка. А по поводу работы он говорил, что в цирке без труда ничего не получится, надо пахать. Это была его жизненная позиция, и это стало нашей жизненной позицией.

А.: Отец говорил очень много важных вещей, которые лично я запомнил на всю жизнь. Он всегда говорил, что дороже друг друга у вас никого нет. В любую сложную минуту брат придет на помощь и полагаться можно будет только на него. Он нас воспитывал так, что мы должны держаться вместе. Отец был прекрасным дрессировщиком. А дрессировщик — это не та профессия, которая подразумевает, что кто-то гоняет бедных животных, а они в ответ вынуждены ему подчиняться. Дрессура — это воспитание, где правила достаточно понятны и просты: чем профессиональнее и лучше дрессировщик, тем лучше сформулированы и исполнены эти правила. Отец был очень конкретным человеком. Он много говорил нам о том, какой должна быть семья, что мужчина должен быть главой семьи – это его роль. Основа семьи — сила мужчины, и потому он глава. Для отца были важны понятия «права и обязанности». Если ты как мужчина берешь на себя право руководить семьей, то ты берешь на себя и обязанность защищать, оберегать и обеспечивать своих близких. Это было его мировоззрение. И так он воспитал нас.

Какие семейные традиции у вас сохранились от ваших родителей, и какие вы хотели бы передать своим детям?

А.: Это традиция собираться на праздники всей нашей большой семьей. Новый год мы всегда отмечаем вместе за семейным столом. Для нас важно сохранять такие семейные ценности, особенно сейчас, в наше время, когда институт семьи подвергается разрушению. В этом есть сила. Кроме того, у нас 2 семьи: личная и цирковая.

Э: Да, прежде всего должно быть уважение к самому понятию «семья», понимание, что это действительно важно. У меня со всеми моими бывшими девушками сохранились хорошие отношения. Я знаю, что люди расходятся и потом начинаются взаимные обиды, часто оскорбления. Но я по натуре неконфликтный человек и всегда настроен на позитивные эмоции. Семья Запашных тем и славится, что мы объединяемся и бережем друг друга. В Новый год, конечно, мы соберемся все вместе, это неизменно для нас уже 12 лет.

То есть, несмотря на очень напряженный график новогодних шоу, а у вас ежедневно будет не по одному спектаклю, все-таки получится встретить Новый год?

А: Конечно. 31 декабря мы дадим 2 спектакля. Потом встретим Новый год: за столом, по-семейному, у телевизора, с нашим президентом. Это у нас не меняется уже 12 лет. Ну, а 1 января у нас будет уже спектакль, правда, один.

Вы сказали, что у вас цирковая семья. В семью приходят с рождения. Расскажите, как менялось Ваше представление о цирке. С самого детства, с того самого дня, когда вы здесь оказались впервые, и до того дня, когда стали здесь работать?

Э.: С самого детства цирк означал для меня трудолюбие. Сейчас на манеже занимаются обе мои дочки — одной 8 лет, другой 6 лет. Я подошел к ним и спросил: «Как у вас дела?» В ответ услышал: «Папа, у меня здесь мозоль, здесь синяк, а здесь просто болит». Они уже тоже понимают, что цирк — это труд. Они понимают, что все их мозоли и ссадины — это показатель того, что либо у них что-то получается, либо нет. И я в это тоже был погружен с самого детства. Это называется «рожденный в опилках». Люди отсюда по-другому не видят цирк. У них нет воспоминаний о том, когда они в первый раз увидели тигра, слона, медведя или акробата. У нас же с вами нет воспоминаний о том, как мы в первый раз увидели маму. Она была с нами всегда. Для них все, кто здесь, — это их семья. Посмотрим на все это через призму взрослого человека. Я застал цирк в трех его стадиях. Первая, когда он был громадной индустрией в Советском Союзе. Тогда цирк являлся неотделимой частью культуры, продуктом, через который мы продвигали свои интересы в мире. Вторая — развал Союза и период застоя, а искусство напрямую зависит от ситуации в стране, поэтому у нас ничего не было. И третья стадия, та, в которой мы находимся сейчас, под названием «выживание сильнейших». Такой некий закон джунглей в культуре. Если ты сильный, то ты способен и театр отремонтировать, и цирк поднять, и хорошее кино снять.

Ваши дети тоже растут в цирке. Означает ли это, что их судьба и призвание предрешены, как и у вас?

Э.: Я убежден, что прежде всего все зависит от желания самого родителя. Если родитель берет своего ребенка и ведет его в школу фигурного катания, а ребенок оттуда через 2 дня готов сбежать, но родитель при этом продолжает ребенка туда водить, то потом из такого ребенка вырастает олимпийский чемпион, благодарный своей маме за то, что в свое время пинками его туда загоняла. В этом есть заслуга родителей. Если родители четко понимают и осознают, что они хотят, какие задатки есть в их ребенке, в чем его талант и к чему он расположен, то они закладывают базу. Хуже всего, когда дети только в 18 лет пытаются понять, кем они хотят быть. Да, кому-то удается стать Марком Цукербергом, но это единичные примеры. И у него не было шансов стать, например, олимпийским чемпионом и установить свой мировой рекорд. Поэтому в вопросе определения все зависит от родителей.

Согласна. А если наоборот? Родители не видят талант ребенка или не верят в него, а ребенок, как ему кажется, нашел себя в чем-то?

Э.: Это значит, что ребенок правильно направлен. Для моих детей сейчас самое суровое наказание, если я не пущу их в цирк. Они сюда за своими синяками бегут после школы, как на праздник. Понимают, для чего они здесь. Начинают равняться на кого-то, мечтать. Я недавно думал: вот у нас 2 манежа — основной и репетиционный. Между ними всего 50 метров, но, чтобы пройти эти 50 метров иногда требуются годы, и некоторые до основного манежа так и не доходят. Они будут трудиться здесь и очень сильно стараться. И мои дети понимают, где они хотят оказаться.

Ваши дети ни разу не говорили вам, что хотят петь или рисовать?

Э.: Цирк не мешает им проявлять другие свои желания. Сейчас мои дочери ходят в школу танцев. Я понимаю, что это тоже полезно для них, и в цирке им это очень пригодится.

Какие еще методы воспитания вы применяете к своим детям? Полагаю, что дрессура здесь неуместна.

Э.: Мне кажется, что результатом воспитания должно быть осознание любым человеком существования слова «нет». Сейчас многие родители выбирают такой метод воспитания, при котором ребенку разрешено все; считают, что ребенок волен делать то, что хочет. Повзрослев, эти дети ведут себя иной раз бестактно и даже дерзко. Они могут написать взрослому уважаемому человеку любую гадость в соцсетях и знают, что за это им ничего не будет. Это элементарное отсутствие ответственности, которая идет от безнаказанности и от вседозволенности. Наш отец всегда пресекал любые наши попытки дерзости. Он говорил: «Ну-ка, иди-ка сюда!» И мне этого было достаточно. Также и мои дети знают, за что они могут быть серьезно наказаны.

Вам доставалось от отца?

Э.: Доставалось и еще как! И я ему очень благодарен за это. У меня никогда не было ненависти к отцу. Он наказывал меня, и я всегда понимал за что.

Наказывал как?

Э.: Лишал цирка, и врезать мог. Но самым сильным было его слово. Он мог задавить меня морально, и иной раз мне казалось, что лучше бы он дал мне подзатыльник.

Какие вы отцы для своих детей?

Э.: Я балую своих детей, но в разумных пределах. У меня система кнута и пряника. Кнутом для них является то, что я лишу их цирка, пряником — подарки. Для меня самое страшное прийти в магазин и выбирать для них подарки. С одной стороны, у них все есть, с другой стороны, мне всегда хочется их порадовать и удивить.

В работе со своими животными вы тоже применяете метод кнута и пряника?

Э.: Хороший дрессировщик — это хороший воспитатель, который должен быть еще и хорошим психологом. Собака собаке рознь. У каждого из 10 далматинцев есть свой характер. Понятно, что есть какие-то базовые вещи в процессе воспитания, которые подходят всем. Но кто-то может быть смельчаком, а кто-то трусом. У меня 15 животных, и про каждого я могу рассказать все. Например, если в цирке сработает пиротехника, то я точно знаю, кто из этих животных побежит домой, кто пойдет в атаку, а кто примет решение напасть на врага.

Вы всегда знаете, что можно ожидать от ваших животных?

Э.: Когда работаешь с любым живым существом, на сто процентов ты никогда не знаешь, что у него в голове. Но факт того, что мы сейчас перед Вами и с Вами разговариваем, говорит о многом!

А.: Когда что-то происходит, мы с Эдгардом уже четко знаем, какая у наших животных сейчас будет реакция. Кто-то просто ляжет отдыхать, а кто-то напряжется. Подходы ко всем животным разные.

Э.: У меня был тигр Мартин, это был мой самый любимый тигр. Он был членом нашей семьи. Это отдельная история в моей жизни, я даже фильм про него снял «Легенды цирка. Мартин». Тот, кто его смотрит, через 20 минут начинает плакать. Не от того, что там что-то происходит с тигром, а от взаимоотношений человека с хищником, где последний был тоже «человеком». Я пропустил все это через себя. Я в жизни Мартину ни разу не врезал. Он с детства смотрел на меня так, как будто в нем жил человек. Я мог только прикрикнуть, и он тут же все понимал. В то время как у другого тигра могла бы быть совсем другая реакция на мой крик — он мог бы пойти в атаку. Есть такая поговорка: «Носорог большой, крупный, плохо видит и вечно злой, но при его массе — это не его проблемы!» Носорог всегда идет вперед. Потому что у него такая психология, он идет крушить. У крокодилов есть всего 2 эмоции: сожрать или не сожрать. Они ограничены в своем умственном развитии. Чем выше интеллект животного, тем больше требуется философских и психологических знаний для успешной работы с ним, для погружения в его разум. С людьми также.

Кто из животных обладает высоким интеллектом?

Э.: Я определил для себя, что тигры и львы, например, умнее чем кошка, но глупее, чем собака. Собака отличает друг от друга огромное количество слов. И еще попугаи очень умные. Несмотря на то, что по своим размерам они уступают тем же орлам.

А: Кстати, уже сложился такой стереотип, что у нас с братом есть только тигры и львы. Что, куда бы мы ни шли, за нами обязательно плетутся тигры. Мы ими занимаемся процентов на 10. Потому что все остальное время мы занимаемся разными другими жанрами и руководством. Кроме этого, мы еще и канатоходцы, и жонглеры и т. д. Что касается животных, то до 18 лет я вообще с тиграми не работал. С хищными животными официально можно работать только с 18 лет. Я всю свою жизнь работаю еще и с лошадьми.

Многие сейчас говорят о том, что дрессура — это жестокость и издевательство над животными! Опровергните!

Э.: Это большой вопрос, опровергать который, на мой взгляд, бесполезно. Всегда найдутся люди, которые скажут, что Запашные защищают собственные интересы. И это будет хорошим для них оправданием. Поэтому я всегда перевожу модель дрессуры на всю нашу планету. Те люди, которые говорят, что дрессура бывает только жестокая, почему-то не хотят осознавать, что мы с вами все дрессированные. А если ты не дрессированный, то ты с копьем сейчас бегаешь где-нибудь в Амазонке и пытаешься спасти собственную жизнь. Мы все подчиняемся определенному своду правил, которые не мы с вами придумали и не мы утвердили. Первые наши дрессировщики — это наши родители, которые дали нам ложку в рот, отвели нас в детский сад и школу; представили нам одноклассницу Лену и сказали, что с ней ты будешь сидеть за одной партой все 10 лет; представили учительницу, которую, когда она войдет в класс, нужно поприветствовать стоя. Все это дрессура. Это свод правил, которым мы подчинены. Воспитание любого другого живого существа может быть как адекватным, так и неадекватным. При пострении отношений с любым животным хороший дрессировщик всегда добивается уважения. Тогда собака готова рискнуть своей жизнью ради твоей. Тогда домашние животные принимают тебя как друга. Ведь кто сделал их домашними? Такие люди, как мы, которые на протяжении тысячелетий проводили с ними время. Когда человек начинает говорить, что дрессура — это жестокость, то это несправедливо, хотя я и ее не исключаю. С животными, как и с нормальными людьми, нужно разговаривать определенными примерами, чтобы они задумались. Например, люди говорят, что для того, чтобы тигра заставить прыгать в кольцо, мы его бьем, или, чтобы слон встал на одну ногу, нужно бить его по трем другим, и тогда у него не останется другого выхода. Допустим. Расскажите, как дрессировать касатку? Восемь тонн, которые способны проглотить Вас целиком, не пережевывая, плавают в громадной ванне. Тогда люди выдвигают другой аргумент — значит, вы животных морите голодом. Но ведь дрессировщик же к ней прыгает, плавает с ней рядом, и она несет его на своем носу. Как тогда такое возможно? Значит, оба способа не работают? Значит, есть какой-то другой способ. И вот тут зоозащитники прекращают со мной диалог. Самое главное — красиво подать такую ерунду и продвинуть ее тем людям, которые в это верят. Дрессура — это очень большое понятие, очень сложное, глубокое. Я не жестокий человек. Просто ко многим вещам нужно относиться через призму знаний. Воспитать шпица и кавказскую овчарку, объединённых одним словом — «собака», это совсем разные вещи.

А любовь в дрессуре имеет место быть?

Э.: Не все животные склонны к человеческим чувствам. Потому что такими их создал Бог. Поверьте, крокодил вам в любви никогда не признается. Кошка за вас жизнь не отдаст, а собака отдаст.

А тигр отдаст?

Э.: Тигры очень большие эгоисты и циники. Для тигра важно, чтобы ты представлял для него авторитет. Тогда он будет с тобой общаться. Тогда ты станешь для него тем, с кем можно вести диалог. Тигра интересует тот, кто с ним может разговаривать на равных. Любовь возможна, но это большие аномальные проявления.

А.: добиться любви от хищника, в принципе, очень трудно.

То есть с тиграми нужно разговаривать, как со взрослым человеком?

Э.: Конечно.

Прочитать мысли животных вам помогают знания и опыт?

Э.: Мой папа, который прошел через все это, изначально заложил мне отличную базу знаний. Мне нужно было их собрать и пользоваться ими для того, чтобы идти дальше. Я убежден, что определенные шаги вперед в плане дрессуры мы с братом сделали. Если взять цирк сегодня и 100 лет назад — это две большие разницы. Человек очень хорошо изучил животных.

Аскольд, теперь, наверное, вопрос больше к Вам, как к художественному руководителю Большого Московского цирка. Расскажите немного о шоу «Раз, два… четыре, пять!», которое зрители увидят в предстоящие новогодние праздники.

А.: Это будет один из лучших наших проектов! С каждым годом я стараюсь совершенствоваться как режиссер-постановщик и создатель шоу. Идея, концепция, постановка лежат на моих плечах. И здесь я соревнуюсь с самим собой, потому что явной конкуренции у нас с братом в нашей стране нет. Мы научились делать шоу мирового уровня. Тема шоу — вампиры, постановка в стиле фэнтези. Актуальная современная история. Я человек пограничный. Я жил в Советском Союзе, а теперь живу в России. Мы раньше смотрели на успехи Запада и думали о его мастерах, как о небожителях, в то время, когда у нас все разваливалось. Сейчас я понимаю, что мы не просто можем сделать шоу в разы лучше, но и быть лидерами во всем. Мое большое желание — вырваться вперед. Наши проекты — это совершенствование. На качественном уровне.

Э: Аскольд — автор сценария и режиссер-постановщик наших шоу. Он меня пару раз отругал, что я убил интригу до премьеры, поэтому я ничего не говорю. Я очень доверяю брату. Когда он задумывает спектакль, он мне рассказывает общую свою идею, и я могу ему сказать, например, что сейчас для этого не время или, наоборот, что это очень круто. Он умеет удивлять. Поэтому приходите, будет здорово и очень интересно!

Как у вас получается так четко распределять задачи?

Э: Я просто признаю, что творчески я менее талантливый человек, чем мой брат. Я знаю, что многим творческим людям это в принципе тяжело произнести. Мне посчастливилось не только быть с моим братом, но и иметь в его руках такой творческий ресурс. Он закончил ГИТИС с красным дипломом. Я пошел в институт Управления, потому что с самого детства я был заточен на деньги. Помню, как в школе менял солдатиков на фантики, потому что это было более выгодно. И по математике у меня всегда была «5». Я очень рано понял, что наш тандем идеальный. Один творит, другой это продает. И это работает.

Не возникает споров и конфликтов?

Э.: Возникают, конечно, и еще какие! Иной раз мы можем очень жестко разговаривать друг с другом на тему работы. Но я знаю, что мой брат — лучший режиссер! При этом у него нет короны, в том плане, что хочу — то творю.

Как рождаются идеи ваших шоу?

А.: Если раньше мне нужно было какое-то конкретное вдохновение: я мог что-то увидеть, что-то полюбить, то сейчас я уже могу делать историю на любую тему и вдохновляться самим процессом.

Вы волшебник?

А.: Нет. Это техника. В какой-то момент ты понимаешь, что ты — профессионал такого уровня, который способен обрабатывать любую мысль и превращать ее в зрелище. Именно потому, что ты знаешь, как все это работает, вплоть до мельчайших деталей. Мы еще проводим массу экспериментов. Потому что, когда ты делаешь что-то, что зрителям очень нравится, они всегда приходят потом со своими ожиданиями. И в конечном итоге это превращается в тираж. Когда ты делаешь ожидаемые вещи, то начинает казаться, что ты делаешь одно и тоже. Я, с одной стороны, этого всегда побаивался, с другой стороны, я понимал, что лучше я буду благородно рисковать, создавая совершенно новый продукт, и пусть меня за что-то будут ругать, но я буду понимать, за что меня критикуют. И потом я буду решать, стоит ли мне приучать зрителя к этому или, наоборот, нужно идти у него на поводу. Именно потому, что я провожу эксперименты, у нас все шоу разные. Это может быть и комедия, и триллер, и какая-то приключенческая история. У меня обычно уже есть идеи лет на 10 вперед. Причем, на каждый год у меня по 5–6 спланированных шоу. Конечно, я смотрю при этом на рынок, это тоже очень важно. Когда ты вырастаешь до высокого профессионального уровня, ты должен еще и ориентироваться на то, что происходит вокруг. Для меня важно смотреть, кто и что делает.

Что нужно, чтобы шоу было понятно всем и каждому? И ребенку, и взрослому?

Э.: Я с самого начала был сторонником того, что цирк не должен быть только для детей. Цирк должен быть для семейного похода. Чтобы каждый здесь мог получить удовольствие. Мы стараемся с братом сделать так, чтобы в результате взрослые говорили, что они не ожидали таких эмоций от себя, что им понравилось больше, чем ребенку. Это не значит, что мы делаем шоу для взрослых. Это значит, что нам удается вытащить эти эмоции из взрослого человека. Сейчас многие молодые люди назначают друг другу свидание, купив билеты на наше шоу.

Это же прекрасно!

Э.: Конечно. Это то, к чему мы пришли, однако стереотип до конца нами не сломан. И в этом направлении у нас еще много работы. На шоу должны приходить люди любого возраста. Мы умеем находить золотую середину, сделать так, чтобы понравилось всем. Чтобы Вы, например, своими эмоциями поделились с мужем, который по какой-то причине не пришел, а ребенок рассказал своим одноклассникам о том, что ему понравилось.

И все-таки. Цирк — это феерия. Это всегда настоящий Праздник для зрителя! А что значит цирк для вас?

А.: Говоря о цирке, сразу нужно убрать «плохой» цирк, который, к сожалению, есть, и который портит всю репутацию цирка в целом. Если мы берем профессиональный цирк — то это великое искусство, которое нужно смотреть. Любое сильное профессиональное искусство — это рост личности. Дети взрослеют на хороших или плохих вещах. Когда ты смотришь цирковое представление, то видишь великое искусство человеческих возможностей. Цирк показывает и раскрывает человека, личность, команду, художника, который все это объединяет воедино, показывает разнообразие человеческой природы и природы животных, поэтому цирк с животными очень важен. Нужно обязательно приводить ребенка в цирк, чтобы он увидел что-то достойное, чтобы привить ему вкус, интерес к жизни, любовь к животным, к семье, к команде. Здесь есть личности, которые становятся кумирами, а они уже, в свою очередь, становятся ориентирами для жизни. Кумирами нашего детства были: Маргарита Назарова, Вальтер Запашный, Игорь Кио, Евгений Миронов, Майкл Джексон. Это великие люди, которые заставили нас расти. Эти люди сделали нас лучшими, потому что мы на них ориентировались. Ну а лично для меня цирк — это образ жизни.

Э.: Да. Здесь наше отношение совпадает, мы одинаково мыслим и рассуждаем по этому поводу. Цирк для нас — это образ жизни, любовь жизни, профессия, которую ты очень любишь, в которой хорошо разбираешься, в которой ты видишь будущее, и, собственно, цирк — это и есть сама жизнь для нас.

текст:
Наталья Вагапова
фото:
Евгений Антонюк