Там, где Надежда Бабкина — там всегда праздник и чувство общего единства, когда видишь, как зрители встают с мест и начинают пританцовывать и хором подпевать артистам ансамбля «Русская песня». Сегодня, в год знаменательной даты — грандиозного юбилея народной артистки России Надежды Георгиевны Бабкиной — мы приглашены в гости. Во время нашей встречи всенародная, горячо любимая певица и телеведущая, активный общественный деятель и основатель вокального ансамбля «Русская песня», художественный руководитель Московского государственного музыкального театра фольклора «Русская песня» Надежда Георгиевна Бабкина открыла нам сердечные тайны: кто был её первой любовью, и за что родители держали её под домашним арестом. Через что ей пришлось пройти, чтобы пробиться на большую сцену, и чему необходимо учить артистов, чтобы завоёвывать сердца зрителей. Вы узнаете,  что бывает с теми, кто пытается испытать на прочность горячий нрав артистки, и в какие моменты сильной женщине хочется быть слабой. Об этом и не только наш задушевный разговор.

Надежда Георгиевна, примите самые искренние поздравления с вашим юбилеем от всей команды редакции журнала Babyer! Спасибо, что смогли найти время, чтобы поделиться самыми сокровенными мыслями с читателями нашего журнала.

Надежда Георгиевна, вы родились 19 марта, когда природа просыпается, птицы начинают заливисто петь, хочется танцевать и… влюбляться!

Надежда Георгиевна, вы влюбчивый человек? Можете вспомнить свою первую любовь? Как это было?

Я всегда была человеком влюбчивым. И влюбилась в одного парня, который был старше меня, у него уже была семья. Но я влюбилась — и всё тут. Красавец невозможный и пел как Бог совершенно ангельским голоском. Естественно, вокруг него вились девки. И я туда же, в этот хоровод. Но, как ни странно, он откликнулся на моё внимание к нему. И у нас завязался роман. Я не могу сказать, что это было серьёзно с его стороны. Но мне казалось, что он испытывает ко мне очень нежные чувства. С моей же стороны была влюблённость, которая длилась больше года. Это немало.

Конечно, наши отношения не прошли незамеченными. Тайное всегда становится явным. Тем более, что мы учились на одном факультете. Он всегда провожал меня домой. Тут же донесли. «Доброжелателей» всегда хватало. И вот вызывают моего папу на педагогический совет, на который собрались и партийные руководители. А папа у меня тогда был довольно известным человеком в городе. Я сейчас не помню, какие именно, но должности он всегда занимал высокие и был на виду. И вот его вызывают. Он понимает, что я — девочка взрослая. А у меня одна мысль: «Сейчас публично выпорет или ещё что-то». И мне от одной этой мысли стало и страшно, и стыдно.

Общественное воспитание тогда было совсем другим. Унижали, но так, чтобы родитель участвовал в публичном поругании. И меня в присутствии отца начали стыдить. Мне было так больно, больно в сердце. Боль была настолько сильной, что я не могла даже оправдываться, стояла, опустив глаза, и униженно молчала. Как же можно лезть в мою личную судьбу, в мою жизнь так жестоко, грубо, оскорбительно? Я ведь и сама с собой ещё толком не могла разобраться. Папа заметил моё смятение и строго сказал: «Надька, выйди вон отсюда». Прогнал меня из директорского кабинета. Я выскочила и слышу: за дверью поднялся такой шумный разговор, просто буря. Я впервые всерьёз ощутила защиту отца, который публично встал на мою сторону. Эта мощнейшая поддержка стала откровением для меня, в одну минуту я всё поняла. Отец вышел из кабинета и говорит: «Иди в машину». Посадил меня в машину, а там водитель. Я думаю: «Ну всё, сейчас такое начнётся». А он сел и говорит:

— Надя, что у тебя там — так серьёзно?

— Да.

И заревела. Он говорит:

— Ты вот что, не реви, матери сейчас ничего не рассказывай. Она будет расстраиваться. А мы поступим вот как: я объявляю тебе как бы домашний арест. Ты подумай обо всём, а после разберёмся. Придумаем что-нибудь, дочь, но ты помалкивай.

После того совещания в музыкальном училище мы приехали домой. Я вся зарёванная получила домашний арест. Родители думали, что я сижу взаперти в своей комнате, никуда не хожу. А я по верёвке спускалась со второго этажа и бегала на свиданье к Олегу. Надо сказать, я пару раз всё-таки сбегала, а потом вдруг поняла, что не стоит этого делать, поплакала, конечно, но в итоге всё разрешилось.

Что нужно делать, чтобы обратить на себя внимание мужчины? Откройте свои секреты, какими чарами пользуетесь вы?

Мужчины всё воспринимают глазами. И первое впечатление складывается из образа — ухоженная ли перед ним женщина, опрятная ли… Затем оценивают речь. Как только женщина начинает говорить, сразу понимаешь, с кем имеешь дело. Есть мнение, что настоящая женщина должна быть немногословна. Это, конечно, не про меня. У меня всегда рой мыслей в голове, которые, порой, не знаешь, как остановить. Все они просятся наружу. Также никто не отменял сдержанность, скромность, элегантность… Это тоже составляющие красоты. Ещё одна немаловажная деталь — уместность. Нужно обязательно понимать — ты красивая для работы, для дома или для вечера? Перепутать нельзя. Поэтому самый оптимальный вариант: нейтральное платье на тебе, а в сумочке — детали для красоты. Перед выходом с работы платочек повязала, бусики повесила, губки подвела, на каблучок встала и пошла павою, например, в ресторан.

Ваш папа — волжский казак, мама — учитель. Родители держали вас в строгости, пока вы встречались с молодыми людьми?

Родители воспитывали нас с младшим братом Валерой в строгих казачьих традициях. Пока я двор не приберу, дрова не сложу (взрослые кололи, а мы укладывали), никаких гулянок быть не может. Могли и выпороть! Однажды, вопреки отцовскому запрету, я допоздна загуляла с мальчишками. Брат пришёл домой раньше меня, смотрит — отец уже психует, взял нагайку и пошёл из дома. Валерка выскочил из окна и прибежал прежде отца: «Надюха, отец тебя стережёт. Давай скорее задами и ложись в кровать, потому что лежачего не бьют». Я еле-еле успела прибежать до возвращения отца. Но я на папу никогда не обижалась, потому что всегда получала по делу. Наказали — значит мы с братом сами спровоцировали, особенно я. Отцовская требовательность к нам никогда не переходила в жестокость. Он меня с братом любил, и отношения у нас всегда были нормальные.

Отец всегда спрашивал с меня, как с ответственного человека. Он видел во мне лидера, ну и спрос был соответствующий. А с младшего брата моего Валерки он не спрашивал, говорил лишь: «Ну а ты чего стоишь? Видишь, как Надя это сделала? Надо было бы тебе это сделать, а ты сидишь». Папа мне всегда говорил: «Надька, за что берёшься — не бойся! А если боишься — вообще не берись!» Я это помню всю жизнь. И мне это очень помогает. Поэтому, если берусь за что-то, то у меня слова «боюсь» нет.

Казачья кровь отразилась на вашем характере?

Все привыкли видеть Бабкину эдакой лихой казачкой: вот сейчас как выйдет, как размахнется, как даст, как жахнет! И никому невдомёк, что у этой самой Бабкиной могут быть проблемы, что она тоже нуждается в чьём-то плече. Этих мыслей почему-то никто не допускает. Наверное, потому что таким сложился мой имидж, который, кстати, никто специально не формировал. Люди захотели видеть меня такой. Если я вдруг выйду к зрителям с тихой лирической песней в сольном исполнении, мне никто не поверит. А если я ногой топну и крутанусь вокруг себя — вот тогда всё в порядке, вот это наша Бабкина! Я стараюсь никогда не обманывать ожиданий и дарить зрителям то, чего они от меня ждут.

Казаки — особое сословие. Добрейшие люди! Гостеприимство, душа нараспашку. Чтобы кто-нибудь голодным остался, или разутым-раздетым, или ночевал на улице — сроду не было такого. Но главная черта казаков — это бесконечная преданность своему Отечеству.

Какой вы были в юности?

Девчонкой я была неспокойной, боевой. Многим моя строптивость не нравилась. Но угомониться не могла: что-то задвигала, переставляла, белила с командой ребятишек стены и двор нашего дома, хотя он совершенно не нуждался в этом, выкорчёвывала трубу, которая пролежала в земле сто лет и никому не мешала. Надо же было куда-то девать энергию, руки-то чесались. Организатором всего этого была я. Командовала мальчишками, и все беспрекословно исполняли мои команды. Лидерские качества во мне, видимо, были всегда.

А вечером мы, деревенские девчонки, бегали на танцы, особенно когда приезжали какие-нибудь студенческие группы из Москвы. Танцы — это было что-то. Обычная деревянная площадка с кольями деревянными и таким же полом. Все рассядутся на лавках по углам и смотрят друг на друга. Стеснялись. Начнут ходить туда-сюда, будто никто не знаком, никого не замечая. Сначала гармонист играл, а потом включали модный тогда бобинный магнитофон и танцевали. Очень был моден вальс. Потом появились шейк, твист. Было весело. С ребятами, с которыми прошло мое детство, мы были как братья и сёстры по крови. Нашу компанию называли «шантрапой». Говорили, что ничего путёвого из нас не выйдет. Но все до одного состоялись в жизни.

Какой самый сумасшедший поступок из юности можете припомнить?

Это создание ансамбля «Русская песня», которому в ноябре этого года исполняется 50 лет. Кто-то из девчонок в общежитии во время очередных посиделок предложил организовать ансамбль: «Надька, будешь руководителем!» Позже я поняла, что никто из присутствующих даже не знал, как подступиться к новому делу, а я была пробивная, энергичная… На следующий день девчонки меня спрашивают:
— Что делать будем?

— Приходите ко мне в комнату, чаю попьём, попоём…

— Нет, давай выучим несколько песен и рванём с ними по стране!

Так и сложился коллектив из тех девчонок. Мы учились на народном факультете, где были обязательны ансамбли и хоровое народное пение. И чтобы ощутить себя в гармонии со всеми, нужно было исполнять партию в многоголосии. На меня это звучание всегда производило сильнейшее воздействие.

Честно говоря, я никогда не планировала стать руководителем, ничего для этого специально не делала. У меня никогда не было стремления создать коллектив, и вдруг — на тебе, пришлось встать во главе такового. Впрячься в этот воз на всю жизнь. Я и в Москву-то ехала не для того, чтобы ансамблем руководить, а лишь за образованием, да ещё за кусочком красивой столичной жизни, хотя бы на время учёбы.

Когда ансамбль образовался, мне сказали: «Поруководи, Надька, месяц, а потом доверим это дело следующему, и так — по очереди». Я согласилась. За этот месяц уклад всей моей жизни кардинально изменился. Азы руководства коллективом я постигала методом проб и ошибок. Действенность и энергичность, которые я со временем не растеряла, были мне в помощь. Словом, окунулась я в новое дело с головой. Сколько раз по этой самой голове потом получала! Но всё равно шла дальше и не думала отступать. А когда через месяц срок моего руководства истёк, и следовало передать бразды правления в другие руки, мои товарищи вдруг сказали: «Надька, у тебя так классно всё получается, давай-ка ещё месяц поруководи». Так, месяц за месяцем, прошёл год, следом — ещё один… Я ещё больше стала вникать в дело, научилась расчищать шелуху, чтобы двигаться вперёд. Надо сказать, я была рабочей метлой. И швец, и жнец, и на дуде игрец, и сама себе ещё в ладоши хлопала.

И вот однажды для концерта русского народного оркестра, который готовился в Колонном зале Дома союзов, потребовался народный вокальный ансамбль. Я уже пела соло с народным оркестром и пообещала привести девочек. С этого всё и началось. Услышав первые аплодисменты, мы поняли, что людям наше выступление понравилось. Зритель нас принял.

Вы сказали в одном из интервью: лучше меня — меня никто не знает? А какая вы?

Я всякая — сильная и слабая, как любая другая женщина. Та сильная, которая умеет быть слабой. И наоборот. Та слабая, которая имеет стержень внутри, но не демонстрирует его лишний раз.

В вас бурлит кипучая энергия. На какой возраст вы сегодня себя ощущаете?

Лет на 35, не старше. Бывает, что и в 30 лет кто-то уже психологически старуха. А бывает, что и в 70 глаз горит, энергии столько, что горы можно свернуть. Девочки, я вам так скажу: в вашей жизни будет ровно то, на что себя настроите. Если на влюблённость, на желание нравиться мужчинам, то так и будет. Ну, а если боитесь выделиться из толпы, то не ропщите на одиночество.

Что вас может вывести из равновесия? Чего вы не потерпите ни при каких обстоятельствах?

Недобросовестное отношение к делу, которым мы занимаемся. В работе я очень требовательна и строга. У меня чёткий, железный порядок. Я могу быть громкой, могу прикрикнуть, приструнить, но могу тут же обнять, приласкать, накормить и обогреть. Да, жёсткий руководитель не всем нравится. Но как иначе добиться моментальной реакции? Мне необходимо, чтобы артисты выбрасывали энергию в нужном месте, чтобы знали, в какой момент послать импульс, чтобы чувствовали зал, аудиторию, чтобы могли завоевать зрителя. Вообще-то я редко срываюсь, но все знают, что не надо испытывать мой нрав на прочность. Иной раз прикрикнешь на кого-нибудь — сразу всё очень быстро доходит, а так — объясняй полдня. Ходить, улыбаться, сюсюкать и хлопать глазками мне нельзя. Я должна мыслить стремительно, принимать решения моментально и всюду успевать. А как иначе, ведь за мной команда. На мне лежит ответственность за них и за их семьи. Отсюда и складывается образ жёсткого, твёрдого и непреклонного человека. Однако я всегда помню, что за мной стоит бренд «Бабкина».

Многочасовые концерты, репетиции, выступления. Что даёт вам силы выдерживать большие нагрузки?

С Богом договорилась, попросила его сильно, от души. Не столько для себя, сколько чтобы поддержать своих соратников, свой коллектив, зрителей порадовать. Ну, а если останутся силы и на себя — не откажусь. Что такое концерт или спектакль в театре «Русская песня»? Это три часа на сцене с выходом за кулисы только для смены костюма — это серьёзно. А ведь на мне помимо творческих ещё и административные задачи. Я участвую во всех совещаниях и решаю массу вопросов.

Надежда Георгиевна, как вы пробивались в люди, в профессию? Насколько это был сложный для вас путь?

Первые годы существования ансамбля складывались ох как непросто. На наши выступления, которые проходили в домах культуры и сельских клубах, народу собиралось немного. Петь приходилось в фабричных и заводских цехах под гул и грохот работающих станков, в ЖЭКах, в столовых… Относились к нам несерьёзно — подумаешь, девчонки какие-то!

Помню, решили мы однажды принять участие в конкурсе «Алло, мы ищем таланты!». И что получили? «Вы — не таланты, — заявили нам. — Музыка от вас далеко, и вообще с культурой завязывайте». Словом, обидного было немало. Но я всё время твердила девочкам: «Терпите, доброе дело не может остаться незамеченным. Рано или поздно нас признают!» Свою первую концертную программу мы показали в 1975 году. И не где-нибудь, а в Доме Союза композиторов! Волновались страшно. С перепугу я запела слова из одной песни на мотив другой. Осознав, что я сделала, вся похолодела. Ещё бы — не помню, что поём! Поворачиваюсь к подруге — у той в глазах паника, поворачиваюсь к другой — та же реакция. Кое-как закончили. А в зале овация, аплодисменты, крики «браво».

Нашему молодому коллективу нужно было развиваться, и помочь нам тогда мог только райком комсомола. Мы приходили в райком, садились на диванчик у кабинета и ждали, когда закончится рабочий день. Обращались к какому-нибудь чиновнику по делам молодёжи с просьбой послушать нас и очень настоятельно требовали хотя бы пятиминутного внимания. Нас принимали. Отказать было неудобно, ведь мы весь день прождали. Вот это самое «неудобно отказаться» играло нам на руку и давало возможность проявить себя. Потом мы с теми чиновниками тесно сдружились, стали ездить на фестивали, становились лауреатами премии Ленинского комсомола. Поле нашей деятельности постепенно расширялось.

Популярность пришла далеко не сразу. Первым заметным успехом ансамбля стало выступление в Сочи на Всероссийском конкурсе советской песни в 1976 году, где мы заняли третье место и получили приз за чистоту звучания. А дальше понеслось: золотая медаль на международном фольклорном конкурсе «Братислава 78», затем первое место на Всероссийском конкурсе народной песни в Ленинграде! Хотя на победу мы не рассчитывали — слишком сильны были соперники. Но момент объявления результатов я запомнила на всю жизнь. В Капелле народа видимо-невидимо, яблоку негде упасть. Выходит представитель Министерства культуры и объявляет призовые места: «Третье место — ансамбль “Карагод”. Второе место — коллектив Дмитрия Покровского». Все замерли: что дальше? И вдруг: «Первое место — “Русская песня”». Гробовое молчание, ни единого хлопка. Тогда я впервые столкнулась с пугающе вязкой завистью. Обернувшись к девчонкам, громко произнесла: «Мы молодцы. Ура!» А ещё через год мы получили первый приз на Втором Всероссийском конкурсе исполнителей на народных инструментах и народной песни за лучшее исполнение. Так потихоньку наш ансамбль начал становиться заметным.

В какой момент вы поняли, что быть артисткой — ваш путь?

Я с детства мечтала стать артисткой. Хотя родители были против. Они хотели, чтобы я была «нормальным» человеком — учителем, врачом, инженером. Уже в первом классе я собирала полные залы учителей и исполняла народные песни, вызывавшие восхищение педагогов и родителей. Родители гордились, но учить меня специально музыке не спешили.

Моё первое сценическое воспоминание — табуреточка в школе, русская печка, но в помещении всё равно очень холодно. Все сидят, учителя в валенках, платочки подвязаны. Я тоже в платке, который на спине завязан крест-накрест, чтобы не замёрзнуть. Стою на табуретке и пою «Оренбургский пуховый платок». Учителя слёзы промокают. Мне это было очень по душе. Я уже с детства нуждалась в публике, приятно было слышать похвалу в свой адрес. Всегда нравилось, когда меня вызывали, аплодировали. Это был первый класс школы. Родителям мои выступления тоже безумно нравились. Тем не менее, когда я объявила о своем решении поступать после школы в музыкальное училище, они замахали руками: «Что ты! Что ты! Таких певиц, как ты, полно. Кому ты нужна? Надо настоящую профессию приобретать!» Но я настаивала на своём и абсолютно спокойно шагала навстречу неизвестности. А почему бы и нет?! Только вперёд! Я была убеждена, что по-другому быть не может. Только так, и никак иначе. И я попёрла, как бульдозер, с большим желанием, с большим стремлением стать артисткой.

Когда к вам пришла всесоюзная известность? Что почувствовали?

Распустив однажды весь ансамбль в отпуск, я приняла приглашение возглавить жюри на «Славянском базаре» в Витебске. И надо же такому случиться, что обязательным условием для каждого члена жюри было исполнение по одной или по две сольных песни под аккомпанемент оркестра. А я, надо сказать, сроду на таких больших сценах одна не пела — всегда только с коллективом. Но что поделать, раз такие условия — надо петь. Но что? За два дня до выступления гениальный композитор Лора Квинт предложила мне исполнить её новую песню «Белым-бело».

— А как же оркестр? — спрашиваю. — Они ведь нот не видели.

— Так я им быстренько напою, — не растерялась Лора. — Ноты у меня есть, клавир пусть размножат. Главное — твою тональность подобрать.

Вторым номером решила спеть романс Саши Розенбаума «Я когда-то была молодая», чтобы получилось два совершенно разных произведения. У меня тогда были длинные косы толщиной в руку. Лора попросила косы не заплетать и выйти на сцену с распущенными волосами.

Наступает день концерта. Перед началом мне вдруг объявляют, что моё выступление поставили на финал. Артисты, конечно, перешёптывались за спиной, дескать, непонятно кому доверили концерт закрывать. Но режиссёр настоял. И вот ведущие объявляют моё имя, приглашая на сцену, и вдруг мне сделалось дурно при виде шеститысячной аудитории. В глазах потемнело, зазвенело в ушах… На подкашивающихся ногах я подошла к дирижёру и вцепилась в его руку мертвой хваткой. Он аккуратно оторвал мои пальцы от своей руки и прошептал: «Надя, не бойся, всё будет хорошо!» И так меня эти слова окрылили, что я приблизилась к стойке микрофона, глянула в зал на публику и ка-а-ак запою:

После шумного пожара

Сердце гложет тишина,

Разбуди скорей гитару,

Иль налей бокал вина…

Да ещё волосами взмахнула, да ещё в пляс пошла сама с собой… Зрители в едином порыве взревели от восторга. А на следующее утро я проснулась знаменитой, потому что прямая трансляция концерта велась на всю Беларусь, на Украину и Россию. Я шла по улице, и каждый встречный человек со мной здоровался. С этого момента моя жизнь изменилась. Я стала узнаваемой артисткой.

Кто были ваши главные наставники? Кого можете поблагодарить, вспоминаете с благодарностью, и за что?

Те, кто меня учил, не совсем публичные люди, но у них множество своих удивительных работ, на которых можно и нужно учиться. Это и Калугина, и Колотилова, и Руднева, и Харьков. Эти люди меня направляли. Нина Константиновна Мешко, мой педагог, с которой у нас очень трудно складывались взаимоотношения, я с ней не всегда была согласна и до сих пор не согласна, но всё равно она мой учитель, она для меня большой авторитет. Если же говорить об авторитетах вообще, то для меня это и Русланова, естественно, и Зыкина, и Ольга Воронец. Эти исполнительницы для меня являются некими иконами стиля. У каждой из них был свой стиль и в профессии, и в жизни. Мне есть у кого поучиться.

Ваше отношение к искусственному интеллекту. Многие профессии становятся невостребованными, так как их заменяет искусственный интеллект. Сегодня на музыку можно положить любой голос. Профессия певицы скоро тоже будет не нужна?

Искусственный интеллект уже давно существует, и хотим мы этого или нет, он будет развиваться. Он для этого и существует, чтобы использовать его подсказки. Его же создал человек, и управляет им человек, робот пока не создание Божие. На открытии Международного форума объединённых культур в Санкт-Петербурге мне довелось исполнить песню в дуэте с роботом ARDJ, которого создали пермские инженеры. Ну и что? Души в нём нет. Я хочу затянуть ноту, а он идёт строго в ритмической структуре. Я тоже не выхожу из этого ритма, только у меня есть акцент, а у него — нет. Руками размахивает, задана программа, а у меня программы нет. Я могу темп опустить, а могу усилиться.

Масштабно праздновали юбилей?

Я в день рождения предпочитаю играть спектакли, разделяя таким образом свой личный праздник со зрителями. Вот и в этом году 19 марта я вышла на сцену на творческом вечере под названием «Юбилей, который пошёл не так». Ведь что такое юбилей? Это прекрасный способ сделать небольшую остановку в пути и вспомнить самые яркие моменты жизни. А их было ох как много! И каких! Оглядываюсь назад и думаю: хоть фильм снимай остросюжетно-комедийно-драматический. Замечательный режиссёр Дмитрий Петрунь на киносценарий, правда, пока не замахнулся, а вот перенести события моей жизни на театральную сцену в рамках моего же творческого вечера задумал. Помогал ему в этом нелёгком, но увлекательном деле главный режиссёр театра «Русская песня» Максим Лахно. Сценарий постановки был в секрете даже для меня, но я знала: зрителей ждёт не просто очередной бенефис, а яркое, захватывающее и незабываемое действо. Я очень ждала этого вечера!

Какие подарки вы любите получать? Что вас сегодня может по-настоящему порадовать?

Я — человек практичный, и подарки предпочитаю полезные. Терпеть не могу бессмысленные вещи. Поэтому, когда сама думаю о подарке, накануне праздника стараюсь выяснить, что нужно и что нравится человеку. И всегда, когда еду куда-нибудь, везу подарки по принципу: значит так, вот этому — это надо, этому — вон то, а те — вообще вон ту штуку заказали. У меня индивидуальный подход к каждому подарку.

Грустите когда-нибудь, что вам сейчас не двадцать, не тридцать?

А с чего грустить? Я живу, встречаюсь со зрителями, работаю, вокруг меня люди… Нет поводов для грусти. А для веселья полно — друзья поздравят с праздником, семья, коллеги по театру «Русская песня», зрители. Ну, круто же!

Какой из подарков, которые вам когда-либо дарили, вас настолько впечатлил, что вы до сих пор о нём помните?

Самый памятный день рождения случился в 2010 году, тогда же я получила самый памятный подарок, которым стал мой старший внук Георгий, появившийся на свет 18 марта 2010 года. В канун моего юбилея 19 марта. Теперь по очереди отмечаем наши дни рождения. Кстати, имя для внука я придумала сама. Когда узнала, что Таня в положении, сказала: «Если родится мальчик, пусть будет Георгием в честь моего любимого отца. Такое сильное имя мужчине во благо». Ребята сначала не соглашались, хотели назвать Степаном.

И вот мальчик появился на свет. Таня в роддоме, а я праздную юбилей в Метрополе. В какой-то момент на сцену поднимается сын и объявляет: «Мама, мы с Таней и Георгием сердечно тебя поздравляем». Тут уж я не выдержала и разрыдалась от счастья.

Надежда Георгиевна, вы много выступаете, ездите с фольклорными концертами, проводите Фестиваль-марафон «Песни России», чтобы сохранить нашу русскую культуру, восстановить народные традиции — то, что относится к нашим корням, нашей истории. Как передать, привить нынешнему подрастающему поколению то лучшее, что накоплено веками дедами и прадедами, чтобы молодёжь смогла ощутить себя частью общего, частью большого народа?

Это серьёзная проблема, особенно в России. У нас считается, что народный жанр — третьесортный, два притопа и три прихлопа. Неоднократно на самых разных телеканалах мне заявляли прямо в глаза, что народный жанр никому не нужен. Говорят, нет рейтинга. Если без штанов скакать по сцене, то рейтинг будет обеспечен. Но кому это надо? Кому это принесёт радость?

Я не хочу тратить своё время на борьбу с пошлостью. Я лучше новую песню разучу, и ко мне зрители сами придут. Потому что сам по себе народный жанр напоминает нам, чьей земли мы уроженцы, кто наши предки. И ты подспудно испытываешь радость и гордость за то, что являешься представителем этой страны. Вот и ты создай что-то такое, чтобы и о тебе потомки сказали: «Какие у нас были великие предки! И мы сейчас, в наше время, должны соответствовать этому уровню!» Вот это в народном жанре и заложено. Об этом я говорю со сцены театра «Русская песня», об этом твержу в каждом регионе во время очередного Фестиваля-марафона «Песни России».

текст:
Ирина Бордюгова
фото:
из личного архива