BABYER magazine

Что ни говори, а безумно приятно, когда тебя с порога радушно встречают как добрую знакомую, в изящной чашечке собственноручно заваривают свой фирменный кофе, с заботой сервируя белоснежный стол в приёмной. И кто бы вы думали? Лев Борисович Рудин, самый звёздный фониатр Москвы. Врач, который с большой любовью бережёт и восстанавливает наши голоса. Это к нему, доктору медицинских наук, врачу-отоларингологу высшей квалификационной категории, президенту Российской общественной академии голоса в клинику спешат самые именитые звёзды эстрады и оперные певцы, актёры и музыканты, телеведущие и политики, а также только начинающие свой путь молодые вокалисты. Они готовы доверить ему самое дорогое — свой драгоценный голос.

Как только Льва Борисовича не называют благодарные пациенты: спаситель, хранитель голоса, самый прекрасный доктор на свете, палочка-выручалочка, доктор Айболит, кузнец голосов… Многие пациенты в силу многолетнего знакомства с любимым доктором общаются с ним почти по-родственному.

Мы встретились со Львом Борисовичем в преддверии сразу нескольких знаковых событий. «В этом году, 26 октября, мы отмечаем десятилетие нашей клиники, а 15 ноября у меня 20-летие профессиональной деятельности», — с радостью сообщил Лев Борисович. В дополнение к юбилейным датам дружная команда Рудина совсем недавно переехала в новое помещение в Басманном. Можно сказать, что мы попали как раз на новоселье. «Именно сейчас у нас идёт активное расширение клиники: добавилось УЗИ, эндокринология, терапия, неврология, психотерапия», — сказал Лев Борисович, окинув удовлетворённым взглядом изысканные интерьеры клиники. Ещё не вся мебель расставлена. Со дня на день должны привезти заказанные под новый образ клиники дизайнерские жалюзи. И конечно, не может не восхищать, что улыбчивый и всегда в хорошем настроении встречающий своих пациентов Лев Борисович, несмотря на свой суперплотный график, нашёл время, чтобы дать эксклюзивное интервью для наших читателей!

Лев Борисович, оказывается, причиной неполноценности голосового аппарата взрослого человека во многих случаях являются нарушения, развившиеся в детстве. Как родителям понять, что у ребёнка что-то не в порядке с голосом?

Голос является такой же функцией нашего организма как зрение, слух, нюх. Когда вы нюхаете еду за столом, у вас же нюх не устаёт. Нигде болеть ничего не начинает? Или, когда вы читаете книгу, у вас же не начинают болеть глаза? Все органы чувств: зрение, слух, обоняние, осязание — первая сигнальная система, которая дана нам природой. То есть когда мы используем эти функции повседневно, они не должны причинять нам какие-то неудобства. Голос — это средство коммуникации. При его использовании не должно возникать никаких неприятных ощущений, першений, боли и пр. Если возникают подобные неприятности, это говорит о том, что орган нездоров.

Какие методы лечения вы применяете?

 Основной набор наших манипуляций — капельницы, уколы, вливание на связки. А конкретное меню перечисленного комплекса — это всё индивидуально и зависит от конкретного патологического процесса, конкретного пациента, ситуации, в которой он сейчас находится. Медикаментозное меню фониатра — это искусство.

Если артисту нужно сегодня выходить на сцену, а он с больным горлом — поможете?

 Поможем и на сцену выведем в этот же день. И можно не беспокоиться, хуже ему не будет. Синдрома отдачи нет. У нас лечебные методики, которые, наоборот, помогают быстрее выздороветь.

Какое лечение ждёт артиста после того, как боль в горле была купирована?

 У всех по-разному. У некоторых концертный график ежедневный: съёмки, мероприятия. Тогда мы лечебный комплекс процедур будем делать каждый день. А кому-то надо сейчас отпеть, а потом перерыв. Тогда мы им расписываем спокойную схему лечения, и они на дому лечатся сами.

А когда артист на гастролях, а ваша помощь срочно понадобилась?

 Обычно накануне длительного тура артисты приезжают, и мы назначаем курс лечения. Но были случаи, когда на гастролях возникшие проблемы с голосом приходилось решать с местными лор-врачами, которые могли посмотреть артиста и описать возникшие проблемы.

Часто ваши звёздные пациенты приходят на профилактический осмотр?

 Нет. Никах их не приучу. (Смеётся.)

Кто из звёзд ваш постоянный гость?

 Не буду говорить. (Лукаво улыбается.) Если скажу про одного, то другой обидится. Со многими я так давно знаком, что между нами сложились уже почти родственные отношения.

В каком случае вы не можете помочь пациенту?

 Мы не можем помочь пациенту тогда, когда что-то нужно отрезать. Здесь мы бессильны, потому что я не хирург. Такого пациента мы отправляем в крупный лечебный городской стационар к прекрасному доктору, с которым мы сотрудничаем. Имя не скажу, не спрашивайте. (Смеётся.)

Лев Борисович, вы с отличием окончили медицинское и музыкальное училища, потом медицинскую академию. Были пай-мальчиком — отличником со школьной скамьи?

Да я школу терпеть не мог!

Вот это поворот!

 У меня школа была непростая, для особых детей. Элитная школа. Учился я в советское время. Простые дети там не учились. Больше блатные. Мои родители каким-то образом в эту школу меня внедрили. Но я не очень вписывался в её контингент.

То есть к блатным вас нельзя было отнести?

 Да как сказать! Отец занимал должность замдиректора электроавтоматического завода. Мама — модельер-закройщик. А по тем временам глобального дефицита — большой человек. Ничего ж нигде не было, вещи шили, чтобы хоть что-то иметь не такое, как у всех. Маму все знали, она всю округу обшивала, была очень востребована.

Родители правильно сделали, отдав вас в элитную школу, в которой вам было не очень комфортно?

 А почему нет? По крайней мере она была удобно расположена. Но порядки в школе были строгие. Выучишь — не выучишь, всё равно трояк, максимум четыре. А пять никогда. Помню, учитель на меня оценивающе строго посмотрит в очередной раз и с удивлением: «Рудин что-то выучил? Ну хорошо, садись, четыре!»

А вам обязательно нужно было быть первым в классе?

 Ну конечно! (Смеётся.)

Любимый предмет в школе был?

 Не было любимых предметов. Я тогда ещё мало чего соображал. Учеба моя протекала с большим трудом. Хотя постойте, был любимый предмет — музыка! По музыке пятёрка была. Я же музыкальный, хороший слух и сильный голос был изначально. Пел в школьном хоре, хорошо держал партию. Учительница по хору очень заинтересована во мне была, готова была подстроить занятия всего хора под меня, лишь бы я ходил. Однако сольные партии петь мне не давала, и мне очень не нравилось, что меня используют только в массовке. Но родителям не удалось отмазать меня от хоровых репетиций.

Родителей не устраивала ваша хоровая деятельность?

 Знаете, в данном случае они исполняли мою волю. Я благодарен им, что меня не заставляли насильно что-то делать, давали свободу выбора.

Кто в большей степени занимался вашим музыкальным развитием?

 Бабушка. С детства приучала меня к музыке, воспитывала вкус, культивировала любовь к музыке. Ко мне приходила студентка из музыкального училища, учила игре на фортепиано. Но мне это жутко не нравилось. И когда я запел, то понял, что не хочу играть, а хочу петь, и чтобы не я играл, а мне играли. Вот это по мне! (Смеётся.) Восьмой класс я окончил еле-еле и с нетерпением ждал, когда же это всё закончится, чтобы сбежать из школы поскорее в медицинское училище. Я поступил в медучилище, и это было самое классное время. Я окончил медучилище просто на ура, без единой четвёрки.

У вас в роду были врачи? Пошли по их стопам?

 Никого из медиков в роду не было. Папа инженер. Дедушка — завкафедрой биоорганической химии в Сельскохозяйственном институте. Дядя у меня известный химик-нефтяник.

Что подтолкнуло выбрать медицину?

 Я всегда знал, что буду врачом. Это было моё решение. Меня никто не подталкивал. Я с детства всех лечил. Любимым моим занятием была игра в больничку. Мальчишки играли в войнушку, а я у них всегда был полевым врачом. Мне было неинтересно бегать и стрелять, я только ждал раненых на передовой. (Улыбается.)

Вы были такой благородный, положительный. Неужели не дрались и не хулиганили?

 Хулиганом меня точно нельзя было назвать. Я был положительный герой. (Смеётся.) Всех лечил. С шести лет всем нашим бабуськам в подъезде делал уколы. Все меня просили делать уколы, и я делал.

Кто же вас научил делать уколы в столь юном возрасте?

 Не помню, как это произошло. У меня такое ощущение, что как-то оно само уже умелось. С этим даром, что называется, родился. Также я не могу вспомнить наши первые лоровские фониатрические манипуляции, как я их первый раз сделал и как научился, в какой момент.

Что это за манипуляции?

 У нас есть довольно сложная процедура — залить лекарство на голосовые складки. Это наша первая фониатрическая процедура. Очень эффективная, важная, когда мы певцов выводим во время болезни на сцену. Вы знаете, её не умеет никто делать. Приходят лор-врачи, а в гортань вливать не умеют. Я их отправляю учиться. Вот они учатся год, два и никак научиться не могут. Меня как учили? Хочешь быть профессионалом — надо уметь работать с гортанью. Хочешь научиться гортань смотреть — с утра до ночи каждому пациенту вливай в гортань. С гортанью обратился пациент или нет — всё равно гортань смотри и всем вливай, да просто хоть физраствор. Говоришь, что хочешь посмотреть детально гортань. Влил и посмотрел. Это непростая манипуляция. Должен быть навык.

Как происходит вливание?

 Используется специальный шприц с изогнутой гортанной насадкой.

В медвузах разве этому не учат?

 Нет. Этому, по идее, должны обучать в ординатуре по отоларингологии. Но с нынешним уровнем образования таким манипуляциям не учат вообще — ни миндалины, ни голосовые складки промывать врачи, к сожалению, не умеют.

Медицина и музыка вас сопровождают всю жизнь?

 Да. Так и есть. После медицинского училища я поступил одновременно и в мединститут, и в музыкальное училище на вокальное отделение.

С мединститутом понятно — это ваше призвание, а как вы попали в музыкальное училище?

 В музыкальное училище я попал случайно. На тот момент я певал, а мне безумно хотелось петь в церковном хоре, но меня туда не брали.

Почему? Вы же обладали голосом и слухом и музыке учились? Так тяжело попасть в церковный хор?

Потому что это был профессиональный хор, там люди с консерваторским образованием, после музучилищ. А от музыки, сольфеджио, вокала я тогда был далёк, толком певческой нотной грамоты не знал, не мог с ходу партию прочесть с листа. На тот момент у меня был только голос. Меня прослушали, сказали: «Голос есть, надо подучиться. Когда выучитесь, тогда и приходите». На мой вопрос: «А где учат?» — ответили: «Идите в музучилище». И я пошёл.

Восхитительно. Вот так просто: захотел — сделал! И ваша мечта сбылась? Попали в профессиональный хор?

 Конечно. Меня уже со второго курса туда взяли, и я много лет пел в церковном хоре, пока учился и даже когда в Москву уже приехал, я два года пел в храме Христа Спасителя в Патриаршем хоре. Потом пришлось оставить. Сейчас похаживаю на Пасху, Рождество больше для себя, к своим пациентам, где они регентуют. А они у меня по многим хорам рассредоточены.

Кто ваши главные наставники в профессии?

На путь фониатрии меня направила моя педагог по вокалу Галина Васильевна Чернявская. Пока я учился, она твердила: «С таким уникальным сочетанием — любовью к музыке и медицинским образованием, тебе нужно быть фониатром». А я и не знал, что это — фониатрия. И тогда, как, впрочем, и сейчас, для широкой публики это было непонятное направление в медицине. Судьба надо мной посмеялась. Когда учился, говорил, что буду кем угодно, только не лор-врачом. Вот так — и всю жизнь занимаюсь фониатрией. (Фониатрия — раздел оториноларингологии, который посвящён вопросам диагностики, лечения и профилактики заболеваний голосового аппарата. — Прим. ред.) А когда я говорил, что хочу стать фониатром, на меня смотрели как на пришельца, с недоумением переспрашивали: «Каким-каким врачом ты будешь?»

Но ведь были же кафедры фониатрии?

 В том то и дело, что не было. Когда я только начал понимать и вникать в то, что такое фониатрия и как ей учиться, оказалось, что централизованных мест, где ей будут обучать, нет. Вся работа велась на кафедре отоларингологии. Уже с пятого курса института я начал погружаться в фониатрию. Тогда наш завкафедрой отпустил меня на месяц в Санкт-Петербург на курсы отоларингологии и фониатрии. Но от фониатрии за весь месяц было всего две лекции. Это было обычное повышение квалификации для лор-врачей. Но именно там произошла моя судьбоносная встреча. Там я познакомился с доктором-фониатром Санкт-Петербургской консерватории Натальей Викторовной Достовой, женщиной опытной и великодушной, которая взяла меня, начинающего врача, под своё крыло. С утра мы с ней были на занятиях, после обеда она — в консерваторию на работу, а я — за ней хвостом. Она была моим первым учителем по фониатрии. От неё я узнал методики лечения, диагностику, разбирался, что происходит в консерваторской фониатрии.

Сомнений в выбранном направлении медицины у вас не возникало?

 Никогда. После института я пришёл в ординатуру по лор-болезням с прицелом на фониатрию. Я, пожалуй, единственный фониатр, который готовил себя к фониатрии со студенческой скамьи, начал погружаться в фониатрию уже с пятого курса института. Если вы посмотрите на послужной список остальных фониатров, то увидите, что они пришли в профессию кто из хирургии, кто из общей отоларингологии — что называется, кого как судьба в фониатрию занесла.

Путь в профессии был тернистым?

 Вовсе нет. У меня всё, слава Богу складывается таким образом, как будто по жизни ведут. Поэтому если дано, то оно тебе и даётся. Я уже это знаю, и если что, то в закрытые двери не стучусь. Значит, мне это не надо. После ординатуры я приехал в Москву, в аспирантуру, и здесь уже мой завкафедрой Геннадий Захарович Пискунов, человек известный в отоларингологии, видя моё рвение, понимание и мой громадный интерес к фониатрии, звонил и договаривался — и передо мной открывались все двери. Учась в аспирантуре, я почти каждый день бегал в поликлинику Большого театра на приёмы и ещё год потом сидел за их спинами: смотрел, наблюдал, впитывал, перенимал их опыт. На тот момент в Большом было четверо фониатров-профессионалов, ещё старой школы, которая сейчас уже утрачена. Оказывается, я её единственный носитель остался. В 2001 году я устроился на работу штатным фониатром в Московский музыкальный театр «Геликон-опера». С этого момента у меня отсчитывается мой фониатрический стаж, моя деятельность. С 2002 года я начал работать в ансамбле Александрова и проработал там более десяти лет.

В каком случае родители обращаются за помощью к фониатру?

 Чаще всего к фониатру приходят родители с детьми по требованию педагога. Если у ребёнка появились вещи, которых не было ранее, преподаватель слышит «грязь» в голосе: сип, нарушение интонации, утомляемость во время пения, то хороший педагог направит к фониатру.

С какими проблемами голосового аппарата у детей обычно работают фониатры?

 Чаще всего это узелковые и воспалительные процессы гортани — ларингиты.

Из-за чего могут возникнуть узелковые процессы?

 Узелковые процессы — это голосовая травма. Значит, была нагрузка в нездоровом состоянии. Либо это перегрузка, когда страдает организм в целом, и есть процессы утомления в том числе и в гортани, и на фоне этих процессов ребёнок продолжает активно петь через силу. Если это раннее обращение и узелки отёчные, мягкие, то их можно достаточно легко убрать рассасывающей терапией без оперативного вмешательства.

Как проходит осмотр у фониатра?

 Сначала обычными рутинными методиками осматриваются лор-органы — с помощью носового зеркала, шпателя, ушной воронки и т.д. Потом производится более детальный осмотр. Если ребёнок гнусавит, у него выявлены аденоиды, то можно сделать эндоскопию носа и носоглотки, уха и обязательно нужно посмотреть гортань с помощью стробоскопа. (Стробоскоп — единственный специализированный прибор для специфического исследования голосообразующего аппарата. Чувствительность устройства позволяет корректно установить источник проблемы и целенаправленно воздействовать на проблемные участки гортани и голосовых связок, проводить прицельную противовоспалительную терапию или хирургическое вмешательство. — Прим. ред.)

Сколько стоит стробоскопия в вашей клинике?

 2300 рублей — без видеофиксации. Если выводить на экран и делать видеофиксацию для сравнения процесса в динамике, это будет стоить 3000 рублей.

Если ребёнок участвует в конкурсах и у него активная концертная деятельность, можно ли ему петь ежедневно?

 Каждый случай индивидуален. Но даже для взрослых вокалистов ежедневное пение не очень физиологично. Но если ребёнок попадает на конкурс уровня «Голос. Дети» и ему за две недели нужно выучить три новые песни, то это реально, но противоречит гигиене голоса. Это сильные нагрузки, которые не каждый может выдержать. В таком случае ребёнок должен находиться под постоянным наблюдением специалистов. Для академического пения постоянное строгое выдерживание тональности может быть ребёнку не очень удобно, утомляет. В эстраде не отстроенная аппаратура негативно влияет на голосовой аппарат и может привести к патологии голосового аппарата.

Какие голосовые нагрузки не навредят его здоровью?

 Всё зависит от возраста ребёнка. Главное, чтобы он был здоров. Для детей школьного возраста по 45 минут два-три раза в неделю будет достаточно. Для старших школьников можно добавить четвёртый день или увеличивать иногда продолжительность занятий до полутора часов.

Какие ограничения накладываются на ребёнка в мутационный период? И можно ли вообще заниматься вокалом в период мутаций голоса?

 Мутация не является противопоказанием для занятий вокалом, если только она не имеет выраженное тяжёлое течение. В других случаях ребёнку в очень жёстких ограничительных рамках нужно помогать скоординировать его голос. Этим занимается педагог. Резко бросать занятия поющему ребёнку в этот период, наоборот, вредно.

У родителей возникает очень много вопросов по питанию поющих детей. Какие продукты могут навредить юному вокалисту?

 Гигиене питания в моей книге по голососбережению посвящена целая глава. Сразу скажу, что детям есть можно всё! Самое расхожее мнение — нельзя есть орехи, семечки. Это антинаучное представление. Да, эти продукты лучше исключить, но только в день занятий, так как мелкие частицы не пережёвываются в гомогенный пищевой комок и могут раздражать слизистую, застревать в складках и вызывать неприятные ощущения. Также не нужно употреблять чай и кофе. Чай сушит слизистую, потому что там содержится танин, а кофе вызывает возбуждение, учащение сердцебиения, дыхания. Пить лучше воду. Также молоко и кисломолочные продукты, которые дают много слизи, лучше в день пения не употреблять.

Лев Борисович, у вас подрастают два наследника. Кто-то из них проявляет интерес к фониатрии?

 Да, у меня двое мальчиков — десяти и 12 лет. Большая надежда на младшего сына, который уже сейчас проявляет большой интерес к профессии фониатра.

Как вы поняли, что он будет продолжать ваш путь в профессии и ему можно передать дело вашей жизни?

 Он очень похож на меня. Тоже мне с шести лет делает уколы, не боится! Говорит, что будет папиным заменителем. (Смеётся.)

Вы так же, как и ваши родители, позволяете детям всё, что они захотят?

Я строгий папа. Моё воспитание — кнут и пряник.

В чём вы строгий — наказываете когда хулиганят?

Вы знаете, они уже своё отхулиганили. Раньше мы с женой очень сильно ругали их за всё. Подлупливали иной раз. Отчитывали абсолютно за всё: и что посуду со стола не убрали, что-то не сделали, не выполнили, что нужно было. Зато сейчас с ними легко. Они воспитанные. Каждый знает свои обязанности.

В какой школе они учатся?

 В обычной. По школе у нас мама специалист. Я в школу не лезу, времени нет. Это без меня. Я сразу сказал, что второй раз в школе учиться не буду. Она мне до сих пор снится в страшных снах.

Сильно дети загружены помимо школы? Чем дополнительно занимаются?

 Старший сын прекрасно рисует, увлекается программированием и учит языки. Младший с шести лет профессионально занимается гимнастикой. Имеет третий взрослый разряд. Каждый день пятичасовые тренировки.

Если папа строгий, то мама добрая?

О, нет! Мама тоже строгая. Она в основном за уроками следит.

Ваши дети ходят в музыкальную школу, хорошо поют?

 Музыкой наотрез отказались заниматься. А хороший голос у младшего сына.

 Выбирая педагога по вокалу для своего ребёнка, на что нужно обратить внимание?

 Чем педагог больше и жёстче будет ставить вам возрастных ограничений, тем лучше. Это первый признак его компетентности. Хорошо, если педагог по вокалу аккуратный и последовательный в обучении вашего ребёнка. Чем больше он осторожничает с выбором репертуара, не идёт у вас на поводу, форсируя события, чем больше говорит «нет, это нельзя» — тем лучше!

 Начинать занятия вокалом лучше с хора или с индивидуальных уроков с педагогом?

 Хор развивает слух, но очень мало хормейстеров слышащих и ответственных, а в плане развития индивидуальных вокальных навыков это всё очень плохо. Поэтому лучше, конечно, петь сольно с хорошим педагогом.

Для поддержания голосового аппарата в хорошей форме с какой регулярностью нужно посещать фониатра?

 Если у вас активные голосовые нагрузки, то в целях профилактики раз в три-четыре месяца нужно показываться фониатру.

Чтобы расширить кругозор наших читателей, юных вокалистов, обучающихся пению, какую литературу рекомендуете прочитать?

Я бы рекомендовал ознакомиться с книгой Дмитриева «Основы вокальной методики». Это старая научная книга. Она много раз переиздавалась и по сей день не теряет актуальности.

Можно ли ребёнку совмещать постоянные занятия вокалом и профессиональный спорт?

 Это невозможно. Я на своих лекциях часто об этом говорю, и это уже стало проблемой. На детей навешивают непомерные нагрузки, с которыми они просто не справляются. Это вызывает большие опасения за здоровье растущего организма.

Если у ребёнка начались проблемы с голосом, как можно помочь в домашних условиях?

 Чай с мёдом, отвары трав — дома давайте всё, что вы привыкли по симптоматике. Но если дело касается части дыхательных путей, которую вы не видите — гортань, голосовые складки, — то дома вы ничем не поможете. В таких случаях помочь сможет только специалист, который принимает решение, как лечить вашего ребёнка, какую назначать терапию. И каждый случай индивидуален. Если проблемы в голосовых складках, тут никакое питьё, полоскание, рассасывание всевозможных чудо-таблеток не улучшат голосовые функции. Всё, что вы делаете с горлом, голосовым складкам не поможет, так как они находятся ниже.

Расскажите про гигиену сна для вокалиста.

 Для взрослого человека золотой стандарт здорового сна — семь-восемь часов. У ребёнка другие стандарты. Растущий формирующийся организм требует более длительного сна, чем у взрослого. И недосып у ребёнка будет значительно влиять на звучание голоса, ещё больше, чем у взрослого.

В Москве, Санкт-Петербурге — где лучше обучаться вокалу?

Вы знаете, сейчас лучше учат в регионах. В Свердловске (ныне Екатеринбурге) вас научат гораздо лучше, чем в Москве. Потому что там педагоги занимаются вокалом так, как положено.

Где самое сильное вокальное образование, в каких странах?

 В Италии, Германии, Англии. Конечно, нужно смотреть, что это за учреждение. Но там методически более всё выверено, чем у нас сейчас, к сожалению. Хотя наша школа была всегда одной из самых лучших.

Отведённое на интервью время, к сожалению, быстро закончилось. Да, в приятной компании за содержательной беседой время летит незаметно, особенно когда разговор касается практических советов от профессионала с большим опытом работы. Если честно, уходить не хотелось. А понимая, что ещё остались не обсуждённые вопросы, Лев Борисович подарил свою уникальную книгу по голососбережению, аналогов которой, кстати, нет не только в России, но и за рубежом, и напоследок пожелал начинающим вокалистам здоровья и творческих успехов, а родителям юных дарований — не затягивать с обращением к врачу, так как это — самое опасное.

Лев Борисович, спасибо за интересную, содержательную беседу и тёплый приём!

текст:
Ирина Бордюгова
фото:
Игорь Ляш