BABYER magazine

Народный артист России Юрий Александрович Розум — выдающийся музыкант, пианист, лауреат международных конкурсов, президент Международного благотворительного фонда, академик РАЕН, профессор Российской Академии музыки им. Гнесиных и Московского Государственного Института музыки им. Шнитке. Юрий Розум родился в Москве в семье профессиональных музыкантов — известного певца, народного артиста РСФСР Александра Григорьевича Розума и дирижёра-хормейстера Академического хора русской песни Гостелерадио, народной артистки России Галины Дмитриевны Рождественской.

В 1973 г. Юрий Розум впервые выехал за границу — на фестиваль, проводившийся в Хорватии, однако регулярные зарубежные гастроли начались в 1979 г. после победы на международном конкурсе королевы Софии в Мадриде. В 90-е работал в основном в Германии и в Австралии, выступая с концертами во всех частях света. За свою карьеру пианиста Юрий Розум записал около двадцати компакт-дисков. В 2005 г. его имя было присвоено Загорянской школе искусств. Тогда же по инициативе Российской академии естественных наук и при поддержке друзей и единомышленников Юрий Розум основал Международный благотворительный фонд, который вот уже почти 19 лет помогает музыкально одарённым детям. В декабре 2018 г. имя Юрия Розума было присвоено Детской школе искусств № 1 в г. Сатка Челябинской области.

Юрий Александрович, вы — основатель благотворительного фонда, главная задача которого — поддержка талантливых юных музыкантов. Расскажите, когда и при каких обстоятельствах у вас возникла идея организации такого фонда.

Во времена позднего социализма я много гастролировал по стране сначала с моим отцом, Александром Розумом — выдающимся певцом, народным артистом РСФСР, а затем, после того как я стал лауреатом международных конкурсов, и с сольными концертами. В ходе таких поездок ­­«в провинцию» я очень часто встречал талантливых детей, и если выпадал шанс встретиться с педагогом такого ребенка, говорил ему, что с этим ребёнком необходимо серьёзно заниматься, и не в сельской детской музыкальной школе, а в большом городе, крупном культурном центре. Но это были только слова, ведь я тогда вёл жизнь гастролирующего артиста, и, главное, у меня не хватило бы средств на поддержание всех юных дарований, которых я встречал на своем пути. Но талант не может работать вхолостую — система идёт вразнос. Талант, не направленный на созидание, начинает заниматься разрушением и, в частности, саморазрушением. И вот года через два-три я узнаю, что способный юноша оказался в бандитской группировке, одна одарённая девочка колется, другая свела счёты с жизнью, а пара даровитых парней попали за решётку.

Но не это натолкнуло меня на идею создания фонда. На практике всё началось с того, что мы с коллегами решили поддержать одну музыкальную школу в Подмосковье, в Щёлковском районе, которая вот-вот должна была закрыться. Условия там были в самом деле ужасающие. В самом доме когда-то располагался детский сад, но здание сильно обветшало, из окон дуло, крыша протекала, а под крышей, на бывшем чердаке, устроили так называемый актовый зал с ужасным роялем. Замечу, что в молодости, когда я был солистом Московской областной филармонии, мне приходилось играть и не на таких инструментах, так что в этом смысле я не привередлив. Словом, я стал приезжать в эту школу, устраивал там творческие встречи, говорил о необходимости капитального ремонта здания. В конце концов мы подружились, и на одном из таких вечеров администрация и преподаватели вдруг заявили, что собираются присвоить школе моё имя. Дескать, они долго думали, искали, но ничего лучше не придумали. Таким вот своим решением они меня буквально ошарашили. Я возразил, что ещё рановато, что я ещё пожить хочу, на что они ответили, мол, живите долго, но мы ждать не можем, что решение уже принято, руководство поддержало, так что лучше соглашайтесь. По счастью руководство поддержало не только моё имя, но и саму идею спасения этой школы.

Спасение школы стоит недёшево. Вам удалось добыть средства? Ведь благотворительного фонда тогда ещё не было, не так ли?

Когда меня, мягко говоря, удивили решением о присвоении школе моего имени, я это кое-как «переварил» и дал себе слово им помогать. Мне было ясно, что здесь собственными карманами не обойдёшься, и необходим какой-то более мощный ресурс. Я понял, что мне нужен совет мудрого, опытного человека, и я обратился к очень дорогому мне человеку, близкому другу моих родителей, Людмиле Георгиевне Зыкиной, которую я давно знал, работал у неё, когда вернулся из армии, разучивал конкурсные программы, сидя за роялем у неё на даче. Людмила Георгиевна была для меня бесспорным авторитетом, поэтому за советом я отправился к ней. Она выслушала меня, сказала, что организация фонда — наиболее разумное решение, благословила и сказала, что не только поддержит меня, но и войдёт в попечительский совет фонда. Она вселила в меня надежду, даже уверенность в успехе, и я пошел по пути благотворительности. Что же касается школы, то через два года мы получили новое здание, где разместилась уже не музыкальная школа, а школа искусств со всем необходимым оснащением. Помимо музыкального здесь появились отделения кинематографии, театрального искусства, живописи и хореографии, и сейчас это одна из лучших школ искусств Москвы, где проходят обучение не сорок человек, как раньше, а почти полторы тысячи. У школы появились и филиалы.

Благотворительный фонд — дело серьёзное. Как вам удаётся совмещать работу более чем востребованного музыканта с работой в фонде?

Работа в благотворительном фонде не отменила основной моей деятельности в качестве пианиста. Наоборот, она добавила в мою жизнь какие-то новые, неожиданные краски. Пожалуй, единственное, что изменилось, — это образ жизни. Все 90-е годы и в начале «нулевых», вплоть до организации фонда, большую часть времени я проводил за рубежом, в основном — в Европе. В России со своим Шопеном я никому не был нужен. Здесь нужна была попса, собирающая полные залы и стадионы, а я приезжал сюда два-три раза в год, давал несколько концертов и снова возвращался в Германию, в Австралию или в Штаты, где меня буквально носили на руках и вся моя деятельность была расписана на несколько лет вперёд. В общем, я был свободным художником. А с появлением фонда мне, разумеется, пришлось взять на себя очень серьёзные обязательства. Ведь что такое благотворительный фонд? Это же не реализация какого-то единичного проекта, это целая система культурных ценностей, которую фонд поддерживает.

Вы сказали «система культурных ценностей», но любая система состоит из элементов. Расскажите об этом.

Первым элементом, точнее — проектом, стал фестиваль, который мы назвали «Звёздный», потому что он прошёл в Звёздном Городке. Затем мы организовали набор стипендиатов фонда, которых поначалу было всего 10. Следом мы стали планировать благотворительные вечера. Например, ежегодно 1 июня, в Международный день защиты детей, мы реализуем проект «Дети — детям». Мы регулярно устраиваем благотворительные аукционы, где собираем средства в помощь детским домам, организуем выступления в детских исправительных колониях. Как я уже говорил, мы занялись спасением очень достойной школы, действительно терпевшей бедствие. К тому времени, когда у школы появилось новое здание, мы втянулись в эту деятельность.

Вы всё время говорите «мы». Но мы — это люди, у которых есть имена. Назовите их.

Мы — это мои близкие друзья, состоявшиеся артисты, политики, бизнесмены. Прежде всего меня поддержали Дима Дибров, Никас Сафронов, Коля Басков. Потом в Звёздном Городке мы познакомились с Валентиной Владимировной Терешковой, которая вошла в наш попечительский совет. Наше поступательное движение стало набирать обороты, и постепенно я обзавёлся нужными деловыми контактами. У нас был задуман и реализован совместный проект с Министерством культуры, и сейчас мы имеем возможность проводить десятки фестивалей в год, часть из которых спонсирует компания «Газпромнефть». У этой компании разработана программа социальных инвестиций, которая называется «Родные города», и мы ездим в те регионы, где реализуется эта программа. Мы выступали в Ханты-Мансийске, в Омске, в ряде городов Урала, исколесили вдоль и поперёк весь Ямал.

При поддержке «Газпромнефти» мы запустили ещё один проект, который называется «Музыкальная мастерская Юрия Розума». Это не я его так назвал, а «Газпромнефть». Коллеги часто меня критикуют за то, что школы и мероприятия носят моё имя. Недавно, например, школа имени Розума появилась на Южном Урале, в Челябинской области. Парадокс заключается в том, что я сам никогда не инициирую подобные предложения, наоборот, я мягко сопротивляюсь, правда, до того момента, когда становится ясно, что сопротивление бессмысленно. Недавно стартовал еще один фестиваль, организованный нами совместно с Фондом культуры. Собственно, этот фестиваль Фонду культуры передало Министерство культуры, потому что в настоящее время оно имеет возможность самостоятельно финансировать очень ограниченное число мероприятий такого рода. Называется фестиваль «Звёздный десант», и его формат уже успел себя хорошо зарекомендовать. Мы проводим мастер-классы, круглые столы для обмена информацией, опытом и впечатлениями, общаемся с педагогами и родителями. Мы отвечаем на вопросы представителей прессы, даём интервью, участвуем в съёмках для телевидения, а потом мои стипендиаты и талантливые дети — воспитанники местных школ — дают концерт, который завершается моим выступлением.

Очень яркая программа «Дети — детям», в рамках которой юные таланты своим искусством помогают сверстникам в трудной жизненной ситуации. Это концерты в детских домах, в приютах, в исправительных колониях, в медицинских центрах. К примеру, на заработанные нашими ребятами на концертах деньги мы приобрели и подарили интернату глухих детей специальную систему, которая преобразует высокочастотные звуковые колебания в низкочастотные и таким образом позволяет иметь представление, что такое музыка. Кстати, моя собственная концертная деятельность теперь тоже является частью деятельности фонда. Редкое выступление проходит без диалога с аудиторией по поводу фонда. Таким образом в нашем окружении появляются новые люди, заинтересованные в помощи талантам, люди, которые начинают осознавать, что фонд строит фундамент нашего будущего, будущего российской культуры.

В чём конкретно заключается работа фонда с одарёнными детьми?

Она заключается как в финансовой, так и в творческой поддержке. Устроено это так: способный, подающий надежды ребёнок учится по месту жительства, в хорошей школе у достойного педагога. Мы наблюдаем, поддерживаем, оцениваем успехи, и если возникает проблема, стараемся её решить, повлиять на сложившуюся ситуацию, доверительно поговорить с педагогами и с родителями. Дело в том, что с одарёнными детьми надо постоянно быть начеку, ведь талант — зона особой ранимости. Необходимо дать ребенку понять, что даже если его постигла неудача, останавливаться нельзя ни в коем случае. Господь всегда посылает нам испытания, но не посылает непосильных испытаний. Я всегда говорю ребятам: ваш талант — это не подарок, а огромный труд и великая ответственность перед собой, перед людьми и перед Богом. Талант вам дан, чтобы принести кому-то радость, а кому-то подать пример. А если вы будете его транжирить, полагая, что вы лучше других, что ваш удел — аплодисменты и большие гонорары, это быстро приведет вас к полному провалу.

Как на деятельность фонда смотрят государственные структуры? Понимают ли там, насколько высока её ценность?

Последние полтора десятка лет наметилась и утвердилась позитивная тенденция: государство постепенно стало уделять всё большее внимание культуре. Министерство культуры занялось восстановлением и развитием системы музыкальных школ и детских творческих центров, на смену прежним региональным руководителям пришло поколение губернаторов, уделяющих культуре особое внимание.

Вы говорили, что финансовую поддержку фонду оказывает компания «Газпромнефть».

Кроме «Газпромнефти» наш фонд поддерживает компания «Магнезит». Разумеется, и другие сверхбогатые корпорации могли бы оказать значительную помощь в нашем деле, но они обычно предпочитают поддерживать спорт или попсу, а не талантливых детей, занимающихся академической музыкой. А ведь спонсирование сотни феноменально одарённых детей — будущих мировых звёзд — стоит в тысячи раз меньше, чем инвестиции в российский футбол, от которого мало толку. Слава Богу, что есть такие компании, как «Газпромнефть» и «Магнезит», вкладывающие средства не только в спорт, но и в культуру, а значит, и в будущее нашей страны.

Расскажите о стипендиатах фонда.

В конце каждого учебного года, в мае, находящиеся под нашим контролем дети получают возможность принять участие в отборочном прослушивании. На 99% это очные прослушивания, информация о которых вывешивается на нашем сайте. На следующий учебный год ребёнок, выступивший на первом прослушивании, может участвовать в отборе уже в качестве кандидата в стипендиаты.

Я был бы счастлив, если бы мог обеспечить больше сотни стипендиатов, они того заслуживают. У меня есть такая «золотая сотня» — молодые таланты, которых я хотел бы сделать стипендиатами, но, к сожалению, у фонда нет на это средств. Я был бы рад в качестве президента фонда выйти к детям и сказать: «Ребята, в прослушивании участвовало триста человек. Двумстам из вас надо ещё поработать, хотя практически все вы одарены, но некоторые одарены исключительно, их сто человек, и я готов сделать их стипендиатами». Но объективные финансовые условия позволяют мне сегодня взять только 60 человек, а остальные 40 остаются как бы в «золотом запасе». Таких детей мы приглашаем принять участие в концертах. Это всё, что мы можем для них сделать, и это больно. Именно поэтому мне хотелось бы, чтобы таких спонсоров, как «Газпромнефть» и «Магнезит», было побольше.

На каких инструментах играют дети, которым помогает фонд?

В основе работы фонда лежит поддержка академического направления в музыке, а это все инструменты симфонического оркестра, академический вокал, фортепиано, классическая гитара. Но гитара может быть не только классической, но и джазовой, и это мы тоже учитываем. Обязательно занимаемся русской фольклорной музыкой, у нас потрясающий состав «народников» — это и инструментальные исполнители, и вокалисты. В исключительных случаях — джаз. У меня были две девочки, которые замечательно импровизировали на темы джазовых стандартов, когда им не было и десяти лет!

В каком возрасте вы сами почувствовали интерес к музыке?

Музыка меня окружала всегда, ещё со времени беременности моей мамы, которая работала вплоть до последнего дня, ведь она была главным хормейстером Академического хора русской песни Гостелерадио. Когда я появился на свет, меня часто брали на репетиции хора, где я спал в детской коляске или на креслах в зале. Потом меня стали водить на папины концерты. А ведь были ещё и домашние концерты, где собирались друзья моих родителей. Мы тогда жили на первом этаже, папа пел, и под нашими окнами собиралась толпа слушателей, которые аплодировали его блистательному исполнению арий из опер, неаполитанских и русских народных песен. Так что музыку я полюбил с самого раннего детства. Сначала я пытался петь, но всё время «врал», и мама решила, что у меня нет слуха, поэтому нет смысла учить меня музыке. Потом выяснилось, что я просто не способен управлять голосом, такое бывает. А слух у меня абсолютный. Это совершенно случайно обнаружила молодая девушка — концертмейстер мамы. Через несколько лет это ещё раз проверили: два педагога в двадцать пальцем ударили по клавишам, а я назвал все прозвучавшие ноты.

Я начал заниматься дома, когда мне было пять с половиной лет, а в шесть меня отдали в подготовительный класс, так называемую «нулёвку», где педагог сделала всё, чтобы отбить у меня охоту учиться. Я сопротивлялся как только мог. Тогда один папин знакомый, известный профессор вокала, посоветовал отвести меня в Центральную музыкальную школу при Консерватории и показать выдающемуся педагогу Анне Даниловне Артоболевской. Прослушав мои жалкие фортепианные опыты, она сразу задала мне разучивать пять двухголосных и три трехголосных инвенций, кучу этюдов Черни, сонатину Клементи, сонатину Моцарта и целый концерт для фортепиано с оркестром Гайдна! Я уселся за рояль и вместо своих обычных 15 — 20 минут просидел четыре часа! Родители подумали, что я свихнулся, пытались меня остановить, но я продолжал, потому что мне стало интересно!

Как вы сами оцениваете работу фонда? Справляется ли фонд с поставленными задачами?

В 2023 году мы провели 20 фестивалей. Я посещаю десятки музыкальных школ и общаюсь с сотнями детей и их родителями. Я встречаюсь с педагогами и делюсь опытом, объясняю, как заинтересовать одарённого ребёнка, мотивировать его заниматься музыкой, особенно в наше время, когда его окружает столько соблазнов, в особенности — виртуальных: компьютерные игры, социальные сети, всевозможные гаджеты. Музыка для исполнителя — это и каждодневный труд, и радость творчества, а творчество для того и существует, чтобы «зацепить» музыканта, чтобы ему интересно было играть, искать свою интерпретацию, своё понимание произведения. Именно в этом и состоит моя основная задача как президента благотворительного фонда и педагога.

текст:
Александр Лосев
фото:
архивы Международного
благотворительного фонда
Юрия Розума